Ма(нь)як

— Ну вот ты уже и вышел из себя. Дима, ты стремительно летишь в пропасть и утащишь за собой и «Гарроту», если я не приму никаких мер. Сегодня ты довел до слез Полину и ударил своего зама, а завтра ты поколотишь кого-нибудь из нас. Нам не нужен фронтмен, который не умеет держать себя в руках.

— Ты выгоняешь меня? — захохотал Брикер. — Да чего стоит твоя «Гаррота» без хорошего фронтмена? От вас все фаны разбегутся!

— Увидим, чего стоишь ты без «Гарроты». Ты, неадекватный безумец, который с чего-то вдруг решил, что побег от мира на маяк враз избавит его от всех проблем — как внешних, так и внутренних! Ты уволен, Брикер! — прогремел в тишине голос Степы и, отразившись от стен, поскакал из комнаты в комнату и далее по ступенькам вверх к установке, чтобы выскользнуть в открытый океан и оповестить весь мир о произошедшем.

Брикер зажал руками уши:

— Нет! Вы все не существуете! Вас нет! Нет! Нет! — он схватил с сундука книгу и ринулся в башню.

Но когда он вошел в комнатушку на самом ее верху, то просто обомлел: на установке, словно на коне, восседала Женя — юная и прекрасная — такая, какой он увидел ее когда-то и влюбился с первого взгляда.

— Кажется, это никогда не закончится, — пробормотал он. — Да что же это такое?

— Привет, Брикер, — вальяжно бросила ему она. — Закурить не найдется?

— Ты же знаешь, что я не курю, — процедил он, стараясь не смотреть в ее сторону в надежде, что видение скоро исчезнет.

— Ну да, ты всегда был пай-мальчиком. Скукота! — он задрала правую ногу, перекинула ее через установку и спрыгнула на пол.

Под ее кожаной мини сверкнули трусики, и Дмитрий изо всех сил зажмурился.

— Это всего лишь мое больное воображение, — быстро зашептал он. — Стоит только подумать о чем-то другом, и она исчезнет, исчезнет…

Женя подошла и села на пол рядом с ним.

— Постарел-то как. Плохо живется с Полиной?

— Мне уже вообще-то за пятьдесят. Как и тебе. И это не ты…

— Вона чего! А кто же это? Адмирал Иван Федорович Крузенштерн? — и она громко расхохоталась.

— Чего тебе нужно от меня?

— Ты должен освободиться, Брикер. Освободиться от всего: от своих предрассудков, от обид и ненависти, от неприятия чужих несовершенств.

— Это так ты просишь у меня прощения?

— Неа, твое прощение не нужно ни мне, ни тебе самому. Кому из нас станет легче? Но, может, ты хоть попытаешься понять, почему я это делала?

— Я что, был недостаточно хорош для такой королевы?! — взревел вдруг он, схватил ее за плечи и затряс так, что ее русые волосы густой гривой закачались за ее спиной.

— Ты был слишком хорош, Брикер, даже чересчур, — прошептала она, касаясь горячим языком мочки его уха. — Ты был идеален. Ты и сейчас идеален, — ее губы сомкнулись вокруг мочки и начали свое путешествие вниз по шее к ключице.

Дмитрий громко сглотнул, непроизвольно откинул голову и положил ладонь ей на затылок, ощущая нарастающее возбуждение.

— Твоя идеальность смущала меня, вводила в ступор, — продолжала Женя в промежутках между поцелуями, а ловкие пальцы ее уже стаскивали с Дмитрия плащ и тянулись к ширинке. — И ты хотел запереть меня в своем уже тогда строившемся замке из слоновой кости, где собирался держать как королеву и пленницу. Что знает мир о Полине Брикер? Ни-че-го! Что он знает обо мне? Я изменила тебе с Самсоновым, и об этом знают все! Твоему идеальному миру конец! Слоновая кость треснула, образ совершенства расползается по швам. Пшик!

Ее пальцы скользнули в раскрытую ширинку, и Брикер громко застонал, выбрасывая белый флаг. Его ноги подкосились, он бессильно рухнул на пол, и Женя тут же набросилась на него.

— Ты ведь давно этого хотел, правда? — усмехнулась она, прежде чем огласила маяк и его окрестности криком страсти.

Несколько минут он безвольно лежал, позволяя ей делать все, что заблагорассудится, но, наконец, не выдержал, резко поднялся, сжал ее плечи и опрокинул на пол, закидывая ее не совсем стройные, но тем более желанные ноги себе на плечи. По лицу ее скользнула саркастическая ухмылка, но Брикер уже ничего не видел и не слышал, его глаза застила пелена страсти.

— Ты хочешь меня, хочешь! — стонала она. — И всегда хотел! И бесился от моих многочисленных измен. Ты же знал, что Самсонов был только началом долгого пути. О, как ты смотришь на меня! Почему ты никогда не смотрел так на свою Полину?

Он ударил ее по лицу и прорычал:

— Не смей говорить мне о Полине, слышишь?!

— Да-да, она мать твоих детей и твоя верная тень. Только трахаешься ты сейчас почему-то со мной! Будь то в реальности или своих фантазиях, но со мной, Брикер, со мной!

Его вдруг словно окатило ушатом ледяной воды. Он громко выдохнул и резко поднялся, не доведя дело до конца. По лицу Жени скользнула презрительная усмешка. Она тоже встала, оправила юбку и пошевелила пальцами в прощальном жесте:

— Знаешь, Брикер, а ты ведь еще не раз вспомнишь обо мне и позовешь сюда. Только я больше никогда не приду. У тебя был всего один шанс, и ты его упустил. Прощай! — и видение растаяло в воздухе.