Мадам де Помпадур [Madame de Pompadour]

После стольких печалей и дурных известий победа герцога д’Эгильона при Сен-Касте очень обрадовала всех в Версале. Господин д’Эгильон, большой друг и протеже мадам де Помпадур, был губернатором Бретани. Он очень хотел оставить этот пост и пойти воевать, а она его от этого отговорила. В сентябре 1758 года он со своими бретонскими добровольцами отразил при Сен-Касте крупный рейд англичан, предпринятый как рекогносцировка перед вторжением. Было убито три тысячи английских солдат и пять сотен взяли в плен. Недруги д’Эгильона говорили, что во время дела он отсиживался на мельнице, так что «если наш командир и не покрыл себя славой, зато оказался покрыт мукой». Но д’Эгильон при всех своих недостатках не был трусом, и, конечно, маркиза его в этом не подозревала.

«Сегодня мы пропели в Вашу честь Те Deum, — писала она, — к моему большому удовлетворению, ведь я всегда предсказывала Вам успех. Да и могло ли быть иначе, когда такое рвение, ум и холодная голова ведут войска, которые, подобно их командиру, рвутся отомстить за своего короля?» «Говорят, будто милорды хотят попробовать еще раз — надеюсь, им это обойдется так же дорого».

В том же 1758 году Субиз взял реванш у пруссаков за Росбах в сражениях при Зандерсхаузене и Лютцельберге. Некоторые считали, что эти победы, как и при Хастенбеке, одержал тот самый Шевер, которого нельзя было повысить в звании как недворянина. Но, невзирая на эти ободряющие новости, Берни не переставал скулить от отчаяния. «Я терзаюсь муками». «В моем мозге кипит кровь, которая без конца ударяет в голову». «Если бы я мог умереть или сойти с ума, я бы уже сделал и то и другое». «Нас повсюду предали». Маркиза уже видеть не могла его удрученное личико. Она по-прежнему твердо верила в союз с Австрией и намеревалась продолжать войну. В подобных обстоятельствах бесполезно было держать Берни на его посту. Стенвилль — способный, честолюбивый, молодой и энергичный — был очевидной кандидатурой на его место. Именно так и считал сам Стенвилль и не жалел сил, чтобы занять пост Берни. Прочитав нудное хныканье, которое Берни присылал в венское посольство, этому трудно удивляться. Эти послания, должно быть, нестерпимо раздражали адресата, особенно потому, что Стенвилль прекрасно знал, что и императрица читает письма Берни, отчего день ото дня растет ее недоверие к союзнику. «Похоже, что французы непобедимы, только когда сражаются против меня», — говорила Мария-Терезия.

Надо сказать, что если политик, вкусивший власти, вообще способен мечтать от нее избавиться, то именно об этом мечтал Берни. Власть стала ему слишком тяжела. Его искренним стремлением было сложить с себя ответственность, не дававшую уснуть по ночам, передать иностранные дела кому-нибудь другому, хотя бы тому же Стенвиллю, и остаться членом королевского совета. Одно время даже казалось, что это может получиться.

Король написал: «Я весьма сожалею, господин аббат и граф, что мои дела так отразились на Вашем здоровье, что вы больше не в силах нести бремя обязанностей. Никто не желает мира больше, чем я, но это должен быть прочный мир и не позорный. Я готов пожертвовать ради него собственными интересами, но не интересами моих друзей». Дальше говорилось, что король, хотя и с сожалением, но все же позволил бы Берни передать иностранные дела Стенвиллю и велел уведомить Стенвилля и императрицу Марию-Терезию об этой перемене. Чтобы позолотить пилюлю — ведь для Берни это была фактическая отставка, — Стенвилль, сохранивший немало друзей в Риме и после кончины папы Бенедикта XIV, добился для аббата кардинальской шапки. В 1758 году Стенвилль получил герцогский титул и с тех пор известен как герцог де Шуазель. В «Газетт де франс» появилось объявление: «Здоровье кардинала де Берни, которое уже давно оставляло желать лучшего, не позволяет ему далее нести тяжкое бремя руководства иностранными делами. Король принял его отставку и назначил герцога де Шуазеля его преемником. Король оставил за кардиналом де Берни место в своем совете...» Берни получил свою кардинальскую шапку с большой помпой и весьма торжественно из рук короля, который был с ним очень ласков и сказал, что еще никогда не рукополагал более прекрасного кардинала. Но они с маркизой твердо решили удалить Берни из Версаля.