Мадам Оракул

Я сидела и слушала, как они, будто шариком для пинг-понга, перебрасываются доводами, стараясь заработать очки в свою пользу. Решалась судьба страны. Будет ли это национализм с налетом социализма или социализм с налетом национализма? На стороне Дона была статистика, на стороне Артура – гражданское рвение. Сэм имел склонность теоретизировать; выяснилось, что раньше он учился на раввина. Марлена выносила окончательные суждения. Вот человек, который всегда прав, подумала я. Ее самоуверенность затмевала даже дидактизм Артура. Все очки были в ее пользу. Когда-то она работала на фабрике, и это до чертиков восхищало всех остальных. Со мной никто не разговаривал, хотя, казалось бы, Артуру все-таки следовало упомянуть о моей книге. Но он этого не делал, наверное, из соображений самозащиты: боялся что-либо говорить, пока сам не прочитает; мне он не доверял. Поэтому единственным моим собеседником была печеная рыба, давно превратившаяся в голый хребет и голову.

– Давайте закажем печенье с предсказаниями, – предложила я с натужной веселостью. – Обожаю их, а вы? – Артур с миной человека, вынужденного потакать балованному ребенку, попросил принести печенье. Марлена посмотрела на меня с презрением.

Я решила взять быка за рога. И бросилась в омут с головой.

– Кажется, мы ходили в один скаутский отряд, – сказала я.

Марлена рассмеялась.

– А, скаутский отряд, – она махнула рукой, – кто туда только не ходил.

– Я была Гномом, – продолжала я.

– А я толком и не помню кем, – ответила Марлена. – Ничего в голове не осталось. Разве только, как после занятий мы с девчонками прятались в раздевалке и звонили кому попало по церковному телефону. Спрашивали: «У вас холодильник работает?» Люди отвечали: «Работает», – а мы в ответ: «Ну так увольте его!» А кроме этого, ничего не помню.

Я хорошо помнила эту игру: меня в нее никогда не принимали. Поразительно, что обида не прошла до сих пор. Но еще противнее то, что Марлена не узнала меня. Как несправедливо: то, что было настолько унизительно для меня, ее вовсе не затронуло.

Принесли печенье. Дон с Артуром не обратили на него внимания, а остальные разломили. «Вас ждет новая любовь», – прочитала я. Сэму сулили богатство, а записка Марлены гласила: «Почти всегда самое лучшее – быть самим собой».

– У меня точно чужое, – сказал Сэм.

– Не знаю, не знаю, – отозвалась Марлена, – ты у нас известный подпольный капиталист. – Похоже, они знакомы ближе, чем я думала.

– Мое предсказание тоже неправильное, – сказала я. То, что получила Марлена, больше подходило мне. «Самое лучшее – быть самим собой», – скреб душу тихий, гаденький голосок, очень похожий на голос совести. Собой-то собой, но которой? Даже если я и решусь, страшно представить, как все ужаснутся.

– Что с тобой было? – спросил Артур, когда мы вернулись домой.

– Не знаю, – ответила я. – Если честно, мне эта Марлена не слишком понравилась.

– Зато ты ей понравилась, и очень, – сказал Артур. – Она сама мне сказала, пока ты была в туалете.

– В первый раз? – спросила я.

– Нет, – ответил он, – кажется, в третий. Благодарю тебя, господи, за туалетные кабинки, подумала я. Это единственное место на земле, где еще можно спокойно подумать и помолиться. О чем же я молилась, всем сердцем? О том, чтобы Марлена провалилась в унитаз.

Не прошло и недели, как Марлена, Дон, а следом за ними и Сэм буквально переселились в нашу квартиру. Марлена стала платоническим идеалом Артура. Она не только обладала умом, который он мог уважать, но и превосходно готовила, главным образом – вегетарианскую пищу. У Дона с Марленой было двое маленьких детей, и Артур – тот самый Артур, который забил нашу спальню всеми мыслимыми и немыслимыми средствами контрацепции, следил, чтобы я принимала противозачаточные таблетки, брюзжал, если меня от них рвало, и зеленел всякий раз, когда узнавал о задержке, – теперь, казалось, молча осуждал меня за бездетность.

Марлена была главным редактором «Возрождения», небольшого левого издания националистического толка. Редактором был Дон, а заместителем редактора – Сэм. Очень скоро Артур стал редактором колонки и написал невероятно подробное исследование об иностранных заводах на территории Канады. Марлена читала его творение, куря одну сигарету за другой (ее единственный порок), задумчиво кивая и изредка роняя нечто вроде: «Удивительно тонко подмечено». Артур сиял. Тоже мне, Муза, думала я, хоть бы раз кофе помогла приготовить, одной приходится всех вас обслуживать.

– Это самое меньшее, что ты можешь для нас сделать, – сказал Артур. Я была твердо настроена ограничиться меньшим.