Читаем Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка полностью

Именно тогда я обнаружила запись администратора в журнале о том, что мы хотим зарезервировать столик в ресторане «Тапас» до конца недели, потому что наши дети оставались в номере одни без присмотра и мы хотели быть к ним поближе. Это повергло меня в ужас. Как же так, ведь такая запись — прямая наводка для похитителя детей, а в деле об этом не было ни слова до декабря 2007-го. До декабря 2007-го! Спустя семь месяцев после похищения Мадлен! Напрашивается лишь один вывод: полиции это не показалось существенным.

Обход окрестных районов для выявления потенциальных свидетелей был сделан не сразу и проводился бессистемно. Насколько я могу судить, если кого-то не оказывалось дома, второй раз по этому адресу никто не ходил. Многие свидетельские показания были весьма туманными и чрезвычайно краткими. Бросалось в глаза то, что свидетелям как будто специально не задавали самых важных и очевидных вопросов. В частности, показания персонала «Оушен клаб» были обрывочными и поверхностными, хотя за несколько дней было опрошено почти 130 работников. Правда, позже мы узнали, что кое-кого из сотрудников гостиницы вовсе не допрашивали.

Ночь за ночью я читала об извращенцах — о британских педофилах, о португальских педофилах, об испанских, датских и немецких педофилах — и о совершенных ними ужасающих преступлениях. Полицейские наведывались к некоторым из этих преступников. Обыскав их жилище, они просто фиксировали в протоколах: «Следов присутствия несовершеннолетних не обнаружено», и этим ограничивались. Неужели этого достаточно для того, чтобы не проверять таких людей более тщательно? Если делалось что-то большее, об этом в доступных мне документах не было ни слова. Ни описаний, ни фотографий, ни алиби, ни ДНК. Лишь «Следов присутствия несовершеннолетних не обнаружено».


«27 августа. Поздний вечер. Угнетающее чтение. Как же много детей становится жертвами этих чудовищ! Боже, прошу, пусть ничего такого не случится с Мадлен! Умоляю, Боже!»


Трудно оставаться спокойной. Я привыкла относиться к людям терпимо, но, поверьте, когда твой ребенок похищен, ты ожидаешь большего. Гораздо большего.

Читая некоторые показания, я с ужасом осознавала, насколько люди могут ошибаться в воспоминаниях, взглядах и ощущениях, при этом оставаясь уверенными в своей правоте настолько, что их разум начинает воспринимать это как истину. Например, одна работница ресторана «Миллениум» утверждала, что видела нас в ресторане каждое утро завтракающими в компании с детьми. Она рассказала, какая мы хорошая семья и какие замечательные отношения у нас были с Мадлен, при этом вспомнив массу подробностей. Это очень мило с ее стороны, но нас там не было. Мы завтракали в «Миллениуме» лишь однажды, на следующий день после приезда в Прайя-да-Луш, вместе со всеми нашими друзьями. Когда я прочитала все это, мне стало немного понятнее, почему и Роберт Мюрат, и свидетели, которые утверждали, что видели его у нашего номера в тот вечер, когда исчезла Мадлен, были так уверены в своей правоте, хотя эти показания были взаимоисключающими.

Одна из главных причин, почему меня так потрясло то, что нас сделали arguidos, — я была уверена, что никаких оснований нас в чем-то подозревать нет. Однако теперь передо мной были показания свидетелей, которые утверждали, что видели нас там, где мы быть не могли, или что мы делали то, чего не стали бы делать никогда. Некоторые из этих сведений вполне безобидные, но были и такие, которые могли принести немалый вред. Помимо этих «фактов», также записаны были самые разные подозрения и предположения. То, что все эти показания были даны после того, как нас объявили arguidos, меня не удивило. Как только нас заподозрили в причастности к исчезновению Мадлен, люди тут же начали вспоминать события или наши действия, подтверждающие эту версию. Один свидетель вспомнил, что 7 мая в Лагуше видел Джерри, который говорил кому-то по телефону: «Только ничего не делайте Мадлен». В действительности мы в это время находились в Прайя-да-Луш в окружении журналистов, полицейских и людей из посольства, что, естественно, подтверждает и запись звонков Джерри.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века