Мадонна

Быть женщиной – что это значит?
Какою тайною владеть?
Вот женщина. Но ты незрячий.
Тебе ее не разглядеть.

Вот женщина. Но ты незрячий.

Ни в чем не виноват, незряч!
А женщина себя назначит,
назначит, как лекарство – врач.

И если женщина приходит,

себе единственно верна,
она приходит – как проходит
чума, блокада и война.

И если женщина приходит

и о себе заводит речь,
она, как провод, ток проводит,
чтоб над тобою свет зажечь.

И если женщина приходит,

чтоб оторвать тебя от дел,
она тебя к тебе приводит.
О, как ты этого хотел!
Но если женщина уходит,
побито голову неся,
то все равно с собой уводит
бесповоротно все и вся.

И ты, тот истинный, тот лучший,

ты тоже – там, в том далеке,
зажат, как бесполезный ключик,
в ее печальном кулачке.

Она в улыбку слезы спрячет,

переиначит правду в ложь…
Как счастлив ты, что ты незрячий
и что потери не поймешь.

«Мне говорила красивая женщина…»

Мне говорила красивая женщина:
«Я не грущу, не ропщу.
Все, точно в шахматах, строго расчерчено,
и ничего не хочу.

В памяти – отблеск далекого пламени:

детство, дороги, костры…
Не изменить этих праведных, правильных
правил старинной игры!

Все же запутано, все же стреножено —

черточка в чертеже, —
жду я чего-то светло и встревоженно,
и безнадежно уже.

Вырваться, выбраться, взвиться бы птицею

жизнь на себе испытать…
Всё репетиции, всё репетиции,
ну а когда же спектакль?!»

…Что я могла ей ответить на это?

Было в вопросе больше ответа,
чем все, что знаю пока.
Сузились, словно от яркого света,
два моих темных зрачка.

«Есть женщинам иным, о чем грустить…»

Есть женщинам иным, о чем грустить,
при всей заметной их судеб несхожести:
и надо бы простить, да не простить
ни черствости мужской, ни толстокожести.

И женщина живет, беду тая,

с душой усталой, медленно сгорающей.
А рядом – муж, не вышедший в мужья,
и дети – настоящие товарищи…

«Какая нелепая женщина!..»

Какая нелепая женщина!
Одною работой жива.
Ни капли в ней тайного, вещего,
нет женственного естества.

Походкой, прической, одеждою

похожа скорей на мужчин.
Где – слабое, нежно-мятежное?
Очки. Сеть суровых морщин.

Не хочет она или ленится,

а может, ей все ни к чему.
Читает какие-то лекции.
Встречают ее по уму.

И что-то в том есть безнадежное!

…А мы разве лучше живем,
когда со своими одежками
все ленточки финишей рвем?

И – первыми будем иль третьими,

других оттеснив и забив,
но как по одежке нас встретили,
вот так и проводят, забыв.
Заходит соседка немодная,
и зависти я не уйму
к тому, чем счастливо измотана,
к повадке ее и уму.

И мы говорим с ней о Маркесе,

о Бунине и о Леже…
И бремя страстей парикмахерских
не давит на плечи уже.