Мадонна будущего. Повести

— Наверное, им не следовало отпускать меня сюда, — вскользь обронила моя собеседница, — и, полагаю, им без труда удалось бы уговорить меня не ехать. Но я каким-то образом догадалась о его неотразимости. Впрочем, это утверждает и сама миссис Солтрам.

— И вам захотелось собственными глазами увидеть, в чем заключается его неотразимость… Что ж, убедились?

Юная леди приподняла тонко очерченные бровки:

— Вы имеете в виду его необязательность?

— Нет, необыкновенные результаты, к каким она приводит. Мистер Солтрам обладает редким талантом принудить нас заранее прощать ему любые выходки, которые ставят нас в унизительное положение.

— В унизительное положение?

— Да, в котором я, например, как поручитель за него, оказываюсь перед вами, поскольку вы приобрели билет.

— Но вы ни капельки не выглядите униженным. Да я к вам и не в претензии — несмотря на то что обескуражена. Ведь я и приехала-то взглянуть на мистера Солтрама именно ради того загадочного свойства, о котором вы упомянули.

— Вы бы его не разглядели! — воскликнул я.

— А как же вы ухитрились?

— У вас это не получится. Должен предупредить, мистер Солтрам — отнюдь не красавец, — добавил я.

— Вот те на! А миссис Солтрам считает совсем наоборот.

Я не мог удержаться от нового приступа бурного веселья — вероятно, немало подивившего мою собеседницу. Неужто она могла принять слова миссис Солтрам всерьез и в своем порыве целиком положилась на вышеприведенное утверждение почтенной дамы, в высшей степени характерное для ее взглядов, но тем не менее вызывающее едва ли не самый энергичный протест?

— Миссис Солтрам, — пояснил я, — не понимает истинных достоинств своего мужа, но — возможно, для равновесия — явно переоценивает те качества, которыми он отнюдь не блещет. Избытком внешней привлекательности мистер Солтрам никак не страдает, уж поверьте: пожилой, грузный, черты лица расплывчатые — вот только разве глаза…

— Да-да, огромные глаза! — на лету подхватила юная леди. Похоже, она была о них уже наслышана.

— Глаза мистера Солтрама имеют трагическое, ни с чем не сравнимое выражение… Их можно уподобить маякам на скалистом берегу. Но движения его неуклюжи, одевается он кое-как и в целом впечатление производит диковинное.

Моя соседка призадумалась над моим описанием, потом выпалила:

— Можно ли назвать его настоящим джентльменом?

При этом вопросе я слегка вздрогнул: мне уже приходилось слышать его раньше. Задолго до нашей первой встречи и столь прямого, волнующего разговора в опустевшем зале точно о том же, безо всяких обиняков, спрашивал меня Джордж Грейвнер. Тогда его вопрос захватил меня врасплох, но сейчас я был готов к ответу: недаром я года два ломал над загадкой голову, пока наконец не разрешил ее и не отставил в сторону.

Девушку удивила незамедлительность моего отклика, но я тут же почувствовал, что передо мной отнюдь не Джордж Грейвнер.

— Вы потому так считаете, что он — как это у вас здесь в Англии принято выражаться — низкого происхождения?

— Вовсе не потому. Отец его был учителем в сельской школе, а мать — вдовой церковного сторожа. Но это не имеет никакого значения. Я говорю так о Солтраме только потому, что хорошо его знаю.

— Но разве это не чудовищный недостаток?

— Еще бы! Поистине чудовищный.

— И бесповоротно роковой?

— По отношению к чему? Только не к самому Солтраму. Жизнь в нем ключом кипит. Сила ее поразительна.

Девушка вновь задумалась.

— Не является ли эта поразительная жизненная сила источником его пороков?

— На ваши вопросы не так-то легко ответить, но я рад, что вы их задаете. Мистер Солтрам обладает потрясающим интеллектом. А его так называемые пороки, значение которых, безусловно, преувеличено, сводятся, в сущности, к одному-единственному врожденному недостатку, вполне понятному.

— Недостатку воли?

— Нет, недостатку чувства собственного достоинства.

— Он не признает взятых на себя обязательств?

— Напротив, мистер Солтрам даже слишком их признает, в особенности на публике. Он с улыбкой раскланивается с ними через улицу, но стоит им ее пересечь, как наш друг немедля отворачивает нос и старается поскорей затеряться в толпе. Солтрам осознает свой долг в чисто духовной плоскости, но это осознание ни в коей мере не толкает его на совершение реальных поступков. Обязанности по отношению к близким, заботу о них он с легкостью перелагает на чужие плечи. Зато он охотно принимает любые услуги, ссуды, пожертвования, отделываясь чувством мучительного стыда, но не более того. К счастью, наша небольшая, но сплоченная компания верных ему людей делает для него все, что в наших силах.

Я умолчал о трех отпрысках, произведенных мистером Солтрамом на свет в пору ветреной юности. Зато подчеркнул, что усилия он прикладывает неустанно — подчас самые неимоверные, впору исполину. Однако успехом они не увенчиваются. Ему всегда приходится отступать или признавать поражение: тут уж результаты поистине грандиозные.

— И в чем состоит грандиозность этих результатов?