Мадонны Красного Креста

После освобождения г. Севастополя мы дислоцировали в п. Байдары, долечивали раненых и отправляли дальше в тыл. В поселке не было ни одного жителя. Огороды очень ухожены. Здесь росли лук, редиска, картофель. Чтобы все это не пропадало, мы собирали урожай и кормили раненых молодой зеленью и картошкой.

Дальше была дислокация в поселок Альма. Расположились в палатках, долечивали раненых. Здесь было легче, так как наши пациенты уже ходили.

Было лето, прекрасная погода, рядом садоводческий совхоз имени В. Чкалова, много фруктов. Приезжал И. Дунаевский с концертом для раненых. Это был отдых для всех нас. Вместо цветов угостили всех артистов прекрасными яблоками.

Находясь в Крыму, мы посетили разграбленный Воронцовский дворец, г. Бахчисарай с его достопримечательностями.

В декабре 1944 года нас погрузили в эшелон, и поехали мы на 2-й Белорусский фронт. На Украине была настоящая зима. Снег, мороз градусов 20, деревья в инее, очень красиво, а стоять на посту на платформе во время движения эшелона очень холодно. Надо охранять машины, имущество. Эшелон идет быстро, почти не останавливаясь. Сильный холодный ветер на платформе продувает меня до костей. Умывались снегом. После Крыма неуютно.

Высадились в снежном поле, на опушке леса около г. Остров-Мазовецкий (Польша). Срубили баню, хорошо помылись. Спали в палатках на снегу. Постелью нам служили хвойные ветки.

В г. Белостоке посмотрели красивый костел и двинулись в г. Цеханов принимать раненых. А на заснеженном поле по дороге видели обгоревшие трупы танкистов, русских и немецких, разбитую боевую технику.

Увидели мы разбитую, разграбленную Польшу, изнеможенных, усталых поляков, которые нам говорили:

«Вшистско герман забрав. Ниц-нема» (Ничего нет).

Они радовались приходу Красной армии, освободителей от фашизма.

Началась наша работа. Мы воевали со смертью, спасая жизни раненых. Мы двигались за освобождавшими войсками. Поток раненых был большой. Врачи, медсестры, санитарки дежурили по 2–3 суток, без отдыха. А в день отдыха – два часа отдыхаешь и снова в палату на целый день. А ночью на пост в третью смену на 4 часа – охранять территорию госпиталя. На посту стоишь в любую погоду: дождь, ветер, снег. Так хочется спать, но надо быть бдительной, тебе доверили жизни раненых, личного состава, тем более на чужой территории.

Потом был г. Мариенвердер, г. Данциг, остров Рюген и другие города.

Реку Вислу переходили пешком по льду.

Въезжая в г. Штеттин, мы увидели дымящиеся с пламенем разбитые дома. Из многих окон висели белые простыни. Город сдался на милость победителя. Гражданского населения не видно. Кое-где старушки возвращаются с колясками и сумками в город, такие жалкие, голодные и говорят: «Гитлер капут».

Вместе с нашими бойцами лежали в госпитале французские летчики. Они были в плену у немцев. Истощенные, худые, почти все время лежали. Говорили по-русски неплохо, командир говорил хорошо. Он раньше всех стал на ноги, стал веселым и забавным. Восхищался нашими сестрами, врачами, санитарками: дарил цветы и приглашал в Париж кушать шоколад, был галантным кавалером.

День Победы я встретила в городе Штеттине (Германия). Это был и есть самый радостный, но и скорбный день в жизни нашего поколения. В 2 часа ночи проснулись от стрельбы. Стреляли рядом. И первая мысль: «Немцы напали на госпиталь!» Они группами бродили в лесах и неожиданно нападали на наши воинские части.

«Победа! Победа!» – ликовали люди. Плакали и смеялись все, медперсонал и раненые. Я вскочила и рывком сорвала светомаскировку с окна. Распахнула створки…

«Победа!», и трассирующие пули осветили небо.

Нежный аромат сирени заполнил комнату. Эту ночь я запомнила навсегда.

Наши соседи – ликующие авиаторы с охапками сирени пришли нас поздравить с Победой и пригласили на вечер отдыха в клуб. Среди них был молодой, симпатичный, стройный и элегантный голубоглазый старший сержант.

«Кирилл Иванов, – представился он, – приглашаю на бал в наш клуб, а сейчас пойдем гулять в парк».

В парке гуляли долго. С нами была моя боевая подруга Кира Сергиенко. Вечером в клубе кружились в вихре танца. Все были веселы и радостны. Эйфория переполняла нас. Потом мы гуляли по городу. Непривычно было видеть множество огней. И всюду черные провалы – развалины, пустыри с грудой кирпичей. Гуляли мы в стране, спасенной Красной армией, и гордились этим. Вспоминали Россию, дом, родных. Мечтали. В голову приходили строки из разных стихотворений:

Я русский,

И поэтому Россию люблю в дожди,

в росу и в снегопад.

Люблю за то, что здесь меня растили,

Как, может, только хлеб у нас растят.

Я вспоминала Кубань и милые моему сердцу пирамидальные тополя. Кирилл вспоминал Грузию, родных, что там живут, и грузинский коллектив, где он работал до призыва в армию. Мой спутник смотрел на меня и повторял:

«Скоро домой, Женечка! Ты уедешь, а мне еще надо служить».

Мы шли по сиреневой аллее. Какой нежный аромат! Эта теплая ночь, сирень и Победа остались навсегда в моей памяти, и в памяти Кирилла Евсеевича. Кирилл повторял: