Маг без диплома

Гланер жестом указал на середину кровати, но Эллина и не думала двигаться с места. Ее глаза искали какой-нибудь острый или тяжелый предмет. Найти не успела – гоэт ухватил ее и силой уложил куда хотел. Не церемонясь, стянул белье и с нескрываемым удовольствием прошелся пальцами по тому, что оно прятало.

Гоэта ударила его коленом в живот, оставила следы от ногтей на спине – бесполезно. Заломил руки над головой, прижал своим телом и продолжал.

Эллина все же вырвалась, спрыгнула с постели, потянулась к стулу, надеясь ударом по голове насильника прекратить унижение, но Гланер вырвал его и, наградив пощечиной, от которой свело зубы, вернул ее на место.

Его руки вольготно скользили по телу Эллины, лапали, мяли, сжимали, пощипывали.

Минутную передышку гоэта получила, когда он снимал штаны, но воспользоваться ею не сумела.

Он знал, как унизить ее. Уткнувшись лицом в подушку, Эллина молча терпела, радуясь, что Гланер хотя бы не был извращенцем и не стремился ее покалечить. Все, что ему было нужно, – это получить удовольствие, и он его получал, подмяв ее под себя, заставляя лежать в этой неудобной позе.

Потом гоэт перевернул ее, снова лег сверху и продолжил. А она лежала и смотрела в потолок, в одну точку.

Пытаться сейчас сопротивляться – навредить своему здоровью, лучше терпеть. Да и Гланер тяжелый, не столкнешь.

Хотя бы один, хотя бы традиционно. Хотя бы не позвал Доновера присоединиться – этого бы Эллина не выдержала.

Наконец все закончилось.

Гоэта, сжавшись, отползла к краю кровати, потянувшись за одеждой, но Гланер не позволил, прижал к простыне.

– Чего тебе еще, ты получил, что хотел, – злобно прошептала Эллина. – И это тот человек, которой столько лет был самым близким для меня, тот, кому я доверяла! Что ухмыляешься? Развлекся и сейчас убьешь? Убивай, сволочь, убийство ничуть не хуже предательства.

– Браво, сколько громких смелых слов! – рассмеялся гоэт, прижимая обе ее руки к кровати и зависая над ее лицом. – Приятно видеть, что не хнычешь, стыдливо не сжимаешься в комочек в углу. Нет, Лина, еще не все, я только начал и планирую хорошо развлечься в твоей компании. Согласись, один раз – маловато за десять лет. А вот один раз за год…

– Такое физически невозможно, если только… Ты что-то выпил?

Вместо ответа он снова широко улыбнулся и, наклонившись, практически касаясь ее уха, прошептал:

– Догадливая. Не мог допустить, чтобы наша единственная встреча закончилась так быстро.

Эллина резко ударила его коленом в пах и, оттолкнув, вскочила на ноги. Ее манила опорожненная бутылка вина на столе, если разбить, то получится отличное оружие. Раз это уже не тот Гланер, которого она знала, то нечего его жалеть. Он-то ее жалеть не станет.

– Самая умная, Линочка? – Ее схватили за волосы и с силой запрокинули голову. – Тебе удалось меня разозлить, а не следовало, Лин.

Эллина отчаянно вцепилась ногтями в его руки, жалея, что не может укусить, и, вскрикнув от боли, скорчилась на полу. Гланер ударил ее, впервые в жизни ударил.

– Ты… – только и смогла вымолвить она.

– Сама виновата.

Он с гадкой ухмылкой взял ремень и привязал ее руки к столу, благоразумно убрав с него бутылку. Затем заткнул ей кляпом рот, заставил встать на колени и веревкой зафиксировал лодыжки, чтобы не брыкалась.

Гоэта с ужасом поняла, что поторопилась радоваться, – приготовления свидетельствовали о том, что сейчас он намеревался причинить ей боль.

– Что, страшно, Лина? – его пальцы прошлись по ее щеке, заправили прядь волос за ухо. – Взяла бы свои слова о сволочи обратно?

Ответить она не могла и вынуждена была терпеть грубые ласки, закончившиеся очередным витком кошмара. На этот раз с ней не церемонились вовсе. Гоэте даже показалось, что он издевается над ней, периодически меняя ипостась.

Эллина догадывалась, что принял Гланер, и знала, что пик действия настойки еще впереди.

Дав жертве недолгую передышку, гоэт отвязал ее, перетащил обратно на кровать.

Эллина не сопротивлялась его грубым поцелуям, понимая, что бесполезно, что это только злит его. И вынуждена была смириться с тем, что он сделал дальше.

– Я не знала, что ты такая мразь, – прошептала освобожденная от кляпа гоэта. – Это не желание, это много хуже… Неужели тебе всегда нравилось такое, Гланер?

– Нет, но отчего же было не попробовать? – гоэт гладил ее ягодицы. – Ладно, будем считать, что свой долг ты мне отдала. Теперь, пожалуй, следует показать, от чего ты отказалась, и позвать Доновера.

Гланер растянулся рядом с ней, лаская; Эллина лишь вздрагивала от каждого прикосновения. Да, теперь они изменились, да теперь ушла грубость, все стало мягче, осторожнее, только ей было все равно. Она снова смотрела в потолок, гадая, что могло превратить ее друга в этого человека.

Когда он наконец встал и оделся, Эллина так и осталась лежать в той же позе.