Маг четвёртого ранга (СИ)

«Ты серьёзно будешь сейчас обвинять меня из-за одного амулета, который никому ничем не навредил, и просто помогал мне всё это время выживать?» — мысль была так сильна, что Тодд сам не заметил, как озвучил её вслух, и понял он, что натворил, лишь когда лицо Яра перекосилось в ненавистной гримасе, и почти сразу разгладилось…

Яр смотрел на Тодда уже с жалостью и заметным разочарованием.

— Ладно… ты, возможно, не знал, хотя это не отнимает твоей вины… просто, не делай больше так никогда, любые вещи тёмного племени – это зараза, которую необходимо искоренить огнём, заточенным железом, и светлым заклятием. И делать исключения нельзя! В следующем же храме я попрошу, чтобы над тобой провели церемонию очищения, и сам приму в ней участие… после чего мы срежем часть кожи с твоей груди, и сожжём одежду, которой касалась эта погань. Надеюсь, ты меня услышал и понял… не переживай, я не буду сильно гневаться на тебя, а сейчас, дай мне эту проклятую мерзость, и я выжгу из неё тьму! — тон был требовательный, не терпящий никаких сомнений и возражений со стороны Тодда, выполни сейчас же, подчинись, и никак иначе.

В этот миг Тодд смотрел на протянутую в его сторону худощавую ладонь с элегантными длинными пальцами. Смотрел в тёмные глаза, что при дневном освещении были цвета луговой травы, такие ярко-ярко зелёные, а сейчас совсем почернели...

В этот миг Тодд испытал в душе сильное разочарование:

«Как я мог вновь довериться кому-то? Хотя о чём это я… он напоминал мне Чака, когда тот был двенадцатилетним мальчишкой, такой резвый, болтливый, любознательный… удивительно чистый и красивый. Мне казалось, что, общаясь с Яром я становлюсь немного ближе к свету. А по итогу… я скрывал себя как только мог. И так хочется отдать ему амулет… но в следующем же храме, на церемонии очищения со мной случится что-нибудь неприятное. Скорее всего я просто сгорю в благодатном светлом пламени…»

— Ну же. Я не буду больше ждать тебя, Тодд. Отдай его мне… — тон у Яра был ласковым, обычным, но смотрел он на Тодда так, словно тот был нашкодившим котёнком, что нассал хозяину в любимый тапочки.

Тодд это хорошо уловил, и ему очень не понравилось.

Он молча, под пристальным взглядом Яра, накинул обратно на шею свой медальон, и заправил его за ворот дублета.

Их глаза встретились. Ничего доброго в этом незримом соприкосновении не осталось.

— Вот как… тогда я отниму амулет силой, а тебе придётся…

Яр не договорил, потому что перед его носом прошелестел длинный двуручный меч. До этого неуклюжий, огромный, рыцарь в одно движение встал и оголил массивный клинок, уперев лезвие в грудь священника.

Тодд же держал руку на молоте, а его тело разрывало изнутри от глухой злобы, покорёженного самолюбия, и магической силы, что, пульсируя и переливаясь по внутренним каналам наполняла мощью мышцы, жилы и кости.

Все трое замерли.

Яр не решился отобрать тёмный амулет у Тодда. Его жезл погас. И не удивительно, юноша вдруг осознал, с кем он путешествует в одном отряде – этим ублюдкам нужен был лишь повод чтобы напасть и прикончить его. Однако разве он был не прав, искореняя ужасное зло, пытаясь уберечь друга от тьмы? Конечно прав! Только вот этот человек оказался ему вовсе не другом, видимо зло уже давно пустило корни в его душу… и спасать Тодда бесполезно.

Клирик Яривэль мысленно зарёкся разобраться с амулетом и этими двумя позже, когда задание церкви будет выполнено… а сейчас…

— Я не буду расценивать это как диверсию и нападение на командира отряда… просто… давайте закончим выяснять отношения, и продолжим выполнять святую миссию, ведь она куда важнее наших склок.

— Так это же ты и устро… — возмущённо начал рыцарь, но его прервал Тодд:

— Не надо! Он прав… давайте просто поедим, похлёбка, кажется, готова.

Они мирно сели. Поели. Легли спать. А утром отправились дальше в путь. Но никто из них больше не проронил ни слова. Путь сделался очень тягостным мероприятием, и лишь когда они достигали следующего храма, и Яр отправлялся за припасами и новостями, лишь в эти короткие мгновения рыцарю и Тодду удавалось отойти от постоянного напряжения и вздохнуть свободно.

В один из таких дней, когда они ещё в дневное время достигли храма, и Тодд с рыцарем трёх холмов остались на постое одни, рыцарь не сдержался и задал вопрос:

— Мне, конечно, самому неприятно это говорить… потому что это я рассказал о тебе настоятелю Фенриху, но…

— Ты хочешь сбежать. — обрезал его мысль Тодд, что в этот миг гладил по чёрной гриве своего коня. Коню это сильно не нравилось, его глаз судорожно дрожал и метался, животинка явно испытывала дикий необъяснимый ужас и не могла понять откуда он исходит, и при этом не решалась даже шагу ступить, ведь вторая рука Тодда крепко держала её за уздцы.

— Да… вернее нет! — сбился с мысли рыцарь, он задрал шлем сильно вверх, видимо пытаясь в небесах прочесть ответы на все вопросы. — Просто этот святоша, и вся эта историю кажется какой-то… подозрительной, и ведь он не просто ненавидит тёмных, он явно помешан на своей мести.