Магазинчик бесценных вещей

И тут они перестают казаться добрыми приятелями. Отец Шерсти-С-Примесью-Шелка поправляет галстук, как бы дистанцируясь от собеседника. Он продолжает улыбаться, но его улыбка становится более серьезной.

– Да кто отдаст столько денег за этот вонючий магазин? Сто лет стоял никому не нужный, – кричит табачник.

– Интересующиеся уже есть. Недвижимость здесь быстро растет в цене… если вдруг вы не заметили, – отвечает риелтор, настойчиво обращаясь к нему на «вы».

– Посмотрим, какие тебе еще поступят предложения.

– Посмотрим.

– Ты что, на слабо меня хочешь взять? Я сказал тебе, что это помещение мое.

– Чтобы подтвердить свои слова, вам достаточно предложить нужную сумму.

– Пусть только посмеют продать его кому-нибудь еще, я все тут сожгу, – разъяренно процеживает сквозь зубы табачник и, направляясь к выходу, проходит мимо меня. – Я думал, механики машины чинят, а не всякое барахло.

Он смеется над собственной шуткой, и в этот момент на меня обращает внимание отец Шерсти-С-Примесью-Шелка. Пытаясь сохранять спокойствие, я отрываю взгляд от статуэтки, но замечаю, как у меня напряглись мышцы шеи и ног.

– Вообще-то Гея не механик, – неожиданно вмешивается Шерсть-С-Примесью-Шелка. – Она реставрирует эти вещи. Ценные вещи.

– Избавьтесь от них, да поскорее. Мусорка за углом, – язвит табачник.

Как только он уходит, Шерсть-С-Примесью-Шелка обращается к отцу:

– Омерзительный тип. Еще и игровые автоматы…

– От тебя требуется не дружбу с ним завести, а сделку заключить. Чтобы продолжать наше дело, нам нужно зарабатывать. Думаешь, если закрыть все игровые автоматы, люди избавятся от всех пороков? Перестанут чувствовать неудовлетворенность и лелеять несбыточные мечты? Клиенты есть клиенты, надо уметь общаться со всеми.

Судя по тому, как она на него смотрит, она сама в шоке от того, что она в шоке. Как он мог такое сказать? Я хочу признаться ей, что мне тоже хорошо знакомо это чувство, но боюсь показаться слишком фамильярной. Мы с ней здесь исключительно по делу.

Шерсть-С-Примесью-Шелка обижается и уходит не попрощавшись, а я остаюсь и прячу глаза в пол. Слава богу, отец тоже решает уйти. Он достает из кармана ключи от машины, а потом оборачивается ко мне.

– Этот хлам действительно чего-то стоит? – Но прежде, чем я успеваю ответить, добавляет: – Может, этот тип дал не такой уж плохой совет. – И уходит.

Я остаюсь в магазине одна, с тяжестью на душе.

Пытаюсь примириться с тем, что только что услышала, но не могу. Да, возможно, какие-то потребности в людях искоренить нельзя, но ведь можно предложить им другие способы их удовлетворения. Мне хочется верить, что у красоты, добродетели и достоинства всегда есть шанс победить. Я не могу даже представить себе, что в этом месте, которое много лет работало под лозунгом второго шанса, может открыться заведение, которое не оставит шансов ни одному посетителю. Я не могу принять то, что отец способен так обидеть свою дочь, отказавшись даже выслушать ее.

Чтобы меня не поглотили эти мысли, я пытаюсь сосредоточиться на работе. Нужно оценить состояние всех предметов из дерева. Их очень много, и каждому нужно уделить особое внимание, но мой разум увяз сам в себе, преследуемый видением игровых автоматов, заполонивших магазинчик, и людей, которые нервно ходят туда-сюда с билетиками или пялятся в мониторы, пока электронные колокольчики раз за разом звонят и повторяют: «Вы проиграли. Попытайтесь снова, в следующий раз вам повезет больше», а потом объявляют результаты скачек, и проигравшие игроки в отчаянии разрывают билетики. Но все же голос внутри меня не сдается: может быть, я смогу это остановить? может быть, удастся убедить Маргарет?

Вдруг позади меня раздается стук в окно витрины. Я оборачиваюсь в страхе, что это Шерсть-С-Примесью-Шелка вернулась, чтобы меня прогнать, сообщить, что все эти прекрасные вещи окажутся в руках человека, который тут же их выбросит, и что сделка с табачником свершилась.

Но нет, это оказывается Присцилла.

– Захотелось зайти, спросить, как прошел разговор с англичанкой.

– Спасибо, он прошел гораздо лучше, чем мы ожидали. В воскресенье она должна сюда приехать… – Я улыбаюсь через силу. – Если кое-кто не уведет магазин у нас из-под носа. – И я машу рукой в сторону табачной лавки.

– Ох, этот, – бросает она сквозь зубы, – лучше держаться от него подальше.

– Только вот он хочет держаться поближе… Слушай, – мне вдруг приходит в голову одна идея, – тебе этот вопрос покажется странным, но у тебя не осталось от бывшего мужа хлопчатобумажных футболок?

– Осталось. Целая гора. Мятых и страшных, какие только он мог выбрать. Подойдут?

– Идеально.

26

По пути домой из магазина я осознаю, что мне все еще не пришло никакого ответа от моего соседа. «Поэт никогда не спит, но взамен он постоянно умирает». Может, он обиделся?