Магазинчик бесценных вещей

Сидя на полу, я открываю папку с письмами, которые когда-то написала Росселле. Они одни из тех немногих вещей, что я положила в свой рюкзак, когда бежала из Крепости. Я берусь их перечитывать и наконец понимаю, почему мне так нужно было взять их с собой: они были неотъемлемой частью меня, частью, которой я хотела поделиться с другими. Что случилось бы, если бы я действительно отправила их в продуктовый магазин, адрес которого старательно записала в своем тайном дневнике? Чувствовал ли отец мое стремление общаться с людьми? Отчаянное желание завести друзей?

Единственное, о чем я могла думать, когда бежала из Крепости, – это то, что за всю мою жизнь у меня не было ни одного друга и что, возможно, так никогда и не будет. Все, что было у других людей, оставалось для меня загадкой, а то, что происходило в моей душе, знала только я. Не имея возможности этим поделиться, я даже не верила, что все это по-настоящему.

42

– Вынесем диван на улицу? – предлагает Беатриче, которая не то что не передумала, как я опасалась, но даже помогает нам. – Или это к дождю?

Я инстинктивно поднимаю глаза к небу, но облаков не нахожу.

– Да, давайте вынесем, – отвечает Присцилла, не обращая внимания на шутку. – И я бы еще поставила рядом стул, кресло и, наверное, журнальный столик. Вроде вот этого, который, кстати, я решила купить.

С сегодняшнего дня Присцилла стала одной из наших самых верных и щедрых сторонниц. Благодаря вещам, которые она приобретет в «Новом мире», говорит она, ее квартира станет наконец ее домом. Некоторые из тех вещей, которые мы спасли, спасут ее, помогут приблизиться к обретению себя. Вот он, ответ на вопрос, почему я сражаюсь за это место. Я уже два дня и две ночи без устали чиню и привожу здесь в порядок каждую вещицу, от пепельницы двадцатых годов до старинной шахматной доски, от табличек и сервировочных салфеток до украшений, канделябров и картин, от снаряжения для гольфа до светильников всевозможных разновидностей.

Но выставлено на продажу будет не все. Некоторые вещи останутся магазину в наследство. Например, мини-гостиная, в которой Дороти собиралась с подругами, чайный сервиз, ее глиняный гусь, рояль. Мы все сошлись на том, что если магазину все-таки суждено будет открыться вновь, то эти вещи должны будут остаться с ним. Они его душа.

– Пирожные и печенье Анджелины можно расставить на рояле, – предлагает Аделаида. – Что думаете?

Уже почти время обеда, вот-вот нужно будет открываться. Присцилла, самая организованная из нас, раздает каждой по заданию: мы с Аделаидой отодвинем с середины магазина всю оставшуюся там громоздкую мебель, Беатриче займется расстановкой небольших предметов, а Арья будет отвечать за детали и кассовый уголок.

– Как много у вас дочек, маркиза Ляля, – весело запевает Арья, вытирая пыль. – Как много чудных дочек!

– Себе я оставлю дочек, гонец короля, – подхватывает ее мама, – себе я оставлю… – Проверив свой телефон, она вдруг замолкает. – О боже!

– Вам что, пришло анонимное пожертвование в миллион евро? – острит Беатриче.

Аделаида поднимает испуганный взгляд сначала на Беатриче, а затем и на всех остальных. Снова опускает его в экран и поднимает на нас. И наконец передает мне свой телефон – так, будто это бомба, которая сейчас взорвется. Вряд ли там хорошие новости.

На экране открыт чат со страницы нашего краудфандинга, и кто-то прислал туда следующее сообщение:

Ну давайте, курицы, попытайтесь. Только попробуйте устроить сегодня этот ваш идиотский спектакль. Советую вам вывезти весь хлам по-тихому и не совать нос в дела, которые вас не касаются. И не говорите потом, что я вас не предупреждал.

Неужели это происходит на самом деле? Сообщение анонимное, сайт этого не запрещает. Я поднимаю глаза на остальных – они хотят знать. Я бы хотела прочитать это сообщение вслух, чтобы все тоже были в курсе, хотела бы сделать это непринужденно или, по крайней мере, уверенно, но контуры вещей вокруг начинают расплываться. Я передаю телефон Аделаиде, а сама падаю в кресло. Я слушаю, как она в ярости зачитывает полученные нами угрозы.

Какое-то время все сидят молча. Опускается напряженная тишина, которую прерывает внезапно ворвавшаяся Анджелина:

– Вуаля! – Она весело ставит на кассовый столик два еще не успевших остыть противня, внося с собой запах выпечки и духов. – Так. Что тут у вас происходит?

Аделаида передает ей телефон, чтобы она увидела сообщение своими глазами.

– Может, пока расскажете вкратце? – говорит она, пытаясь нащупать в сумке очки. Но никто из нас не решается проронить ни слова.

Затем она берет телефон, и с каждым новым прочитанным предложением выражение ее лица становится все серьезнее.

– Матерь божья! – наконец восклицает она в негодовании. – Кто это мог написать?