Магазинчик на улице Грёз

Инквизитор тоже угрюмо молчит. Мы чинно шагаем по бульвару сквозь пасмурный день. Солнце золотит верхушки деревьев и черепичные крыши. 

- Все бесполезно, да? - тихо спрашиваю я у спутника.

Он вздыхает.

- И вы знали, что так будет? Поэтому так легко согласились на мой план. 

- Подозревал. 

- И что теперь делать. Может к демонам мою репутацию? Сами видите: желающих отмывать черную козу что-то не наблюдается. 

Он морщится.

- Не надо. 

- Вы ведь тоже считаете, что это моя вина?  - останавливаюсь, чтобы взглянуть ему в глаза. Мне важно это . То, как Рой себя поведет. Что скажет. 

Он отводит взгляд и что-то внутри отзывается глухой болью.

Нет, я и так подозревала: милорд не раз давал понять, что никакие обстоятельства не являются извинительными для торговли телом. Надо полагать, в его картине мира Даяна должна была наложить на себя руки после первого насилия. Лучше умереть, чем жить на коленях и все такое. 

Возможно я и сама бы твердила эту чушь, не окунись в воды чужой памяти, не хлебни убийственно горького вкуса бессилия, ненависти к себе и безграничного отчаяния. Смирилась бы я, будь на месте Даяны. Не знаю. Но я помню все, через что она прошла. И не могу судить. Не имею права. 

- Ясно… Воры и убийцы заслуживают второй шанс, но проститутки - нет.

Резко разворачиваюсь и иду от него. Видеть не могу это породистое, слишком красивое лицо мистера Праведный Сухарь. 

Да, инквизитор много сделал для меня. Да, я благодарна ему за все и не забуду его доброты, даже если она продиктована снисхождением и жалостью. 

Но я не забуду и этого смущенного молчания. 

- Даяна, нет! Подожди! 

Он догоняет меня, хватает чуть выше локтя, вынуждая остановиться. 

- Я не считаю это твоей виной, - серые как грозовое небо глаза смотрят пристально и серьезно. - Просто не могу понять: почему ты терпела? Почему не пыталась вырваться раньше? 

А он умен. Я - та я, которую знает Фицбрук - не стала бы терпеть и топить горе в терпком дыме хашимы

- Очевидно же: я ждала вас, милорд, - ледяной комок внутри тает. Мне это было нужно! Просто знать, что кто-то в этом чертовом городе, в этом долбанном мире на моей стороне. Кто-то не считает меня грязной просто так, по умолчанию.

Я беспечно встряхиваю головой и улыбаюсь, чувствуя, как возвращается привычный боевой настрой, готовность драться хоть со всем миром. 

- Итак, что будем делать? Предлагаю плюнуть на репутацию и действовать так, как нам обоим удобнее… 

Рой качает головой.

- Погоди. У меня есть идея.

***

Взгляд пресветлой Эвиты яснее любых слов сообщает, что монашка не в восторге от нашей парочки. Она меряет меня снизу вверх и обратно, хмурится и, наконец, изрекает:

- Ты грешница, дитя. 

- Еще какая, - радостно соглашаюсь я, удерживаясь от детского и совершенно хулиганского желания показать матери-настоятельнице язык. - Именно поэтому мне нужна духовная наставница. Проводница на праведный путь, так сказать. 

Инквизитор предупреждающе покашливает, да я и сама помню, что лучше не зарываться. Но как устоять? 

Она недовольно поджимает губы. 

- Если жаждешь искупления, тебе следует удалиться от мира, чтобы очиститься молитвами и покаянием… 

Угу. А награду за победу над драконом, наверное, пожертвовать на благо ордена. Ох… сказала бы я что думаю по поводу таких предложений. Но нельзя. Поэтому смиренно опускаю ресницы. 

- Решится на подобный шаг так сразу сложно. Но если рядом со мной будет пресветлая сестра… - делаю выразительную паузу, позволяя собеседнице додумать все остальное. 

- Ты хочешь, чтобы одна из моих невинных пташек покинула обитель и поселилась в проклятом доме. Ты знаешь, что это место проклято? Говорят, дух бывшего владельца до сих пор живет в его стенах и жестоко мстит любому, кто рискнет нарушить его покой. Как я могу подвергнуть ее такой опасности?

- Пустые слухи, - заявляю я, шалея от собственной наглости. - Призраков не бывает. Магистр некромантии Тиведий Мудрый еще сто двадцать лет назад доказал невозможность их существования. Просто у моих соседей слишком богатое воображение.

О Тиведии мне поведал теоретически несуществующий призрак, при жизни имевший с ученым мужем неслабые терки по вопросам загробного существования. Слышала бы настоятельница с каким ехидством мессер поминал ныне покойного оппонента, именуя его не иначе, как “ослом в профессорской мантии, который не в состоянии отличить мертвеца от собственной задницы”.

Милорд еще раз осторожно кашляет.

- Кстати, я собираюсь сделать взнос на благо Ордена. От лица моей подопечной, - мягко встревает он. 

Монашка равнодушно отмахивается.

- Что есть деньги в сравнении с божественной благодатью? - пафосно вопрошает она. 

- Ничто, - соглашается мой опекун. - Но я все же надеюсь, что скромный дар в размере двухсот либров… 

Судя по тому, как загорелись глаза монахини, мы поладим. 

***

- Вы хотели меня видеть, Пресветлая?

- Да, входи. Помолимся, - женщина в белых одеяниях величественно кивнула застывшей в дверях монашке. Та скользнула внутрь, бесшумно закрыв за собой створку и грациозно опустилась на колени перед алтарем, молитвенно сложив на груди руки.