Магеллан. Великие открытия позднего Средневековья

Более того, продолжалось противостояние между кастильцами и португальцами. Элькано жаловался, что родственники Магеллана «били и унижали кастильцев» (maltrataban e daban palos a los castellanos).

Где-то у патагонского побережья, среди бурь и огорчений, Картахена и Кесада, формально заключенный и тюремщик, а на деле старые приятели и товарищи по заговору, предложили Элькано принять участие в планируемом мятеже. Элькано утверждал, что бунт был продиктован верностью королю. По его словам, они попросили, «чтобы он оказал им услуги и помощь, дабы они смогли сделать так, чтобы приказания короля исполнялись точно как указано в его инструкциях»[476]. Он согласился.

«И этот свидетель, – жаловался он, – следовал приказаниям, за что попал под арест, пытаясь заставить указанного Фернандо де Магальянеса тоже им следовать»[477]. Заговор, к которому примкнул Элькано, принес чудовищные результаты, о которых и будет рассказано в следующей главе.

6 Виселица в заливе Сан-Хулиан Патагония, март – октябрь 1520 года

У вас же, может быть, поживу, или и перезимую, чтобы вы меня проводили, куда пойду.

1 Кор. 16: 6

Сначала они увидели «скалы, подобные башням». Потом появилось множество островов в бухте. Один из них они избрали своей ставкой. В июне 1578 года, когда Фрэнсис Дрейк в ходе самого потрясающего и амбициозного из своих пиратских рейдов на испанские владения сошел на берег залива Сан-Хулиан на территории современной Аргентины, его люди обнаружили остатки виселицы, сколоченной не то из сосны, не то из ели. Она стояла «на суше близко к морю… и покосилась, а под ней лежали человеческие кости». Из «твердой и целой ее части», как записал фанатичный и узколобый, но достойный доверия капеллан Дрейка, «наш бондарь сделал кружки или чашки, чтобы подобная компания могла из них пить, но моя мне не очень-то нравилась»[478].

Бревна, из которых изготовили столь мрачные сувениры, – это все, что осталось от сооружения, на котором Магеллан повесил нескольких бунтовщиков и выставил четвертованные тела тех, кого обезглавил.

Дрейк знал об этой истории. Магеллан был в своем роде незримым спутником в путешествии, ставшем первым английским кругосветным плаванием. Почти все рассказы о той экспедиции, включая собственные воспоминания Дрейка, содержат частые упоминания его предшественника – и как образец для подражания, и как соперника. По собственной оценке Дрейка, он «во многих отношениях опередил благородного моряка Магеллануса и значительно превзошел его увенчанный лаврами успех»[479].

Английские моряки, обнаружив виселицу, сразу поняли, что это такое. Трудно противиться впечатлению, что Дрейк избрал залив Сан-Хулиан не только как пункт, где можно было пополнить запасы пресной воды, собрать хворост, приобрести у местных жителей съестные припасы и переждать южную зиму, но и за символические ассоциации – как место казни. Он собирался последовать примеру Магеллана и самостоятельно казнить нескольких предполагаемых предателей.

Магеллан прибыл сюда 31 марта 1520 года, в канун входа Иисуса в Иерусалим. Только что окончилось солнцестояние. Экспедиция забралась чуть южнее 49 ° южной широты. Шансы найти пролив до зимы и повернуть на север, в более теплые широты, стремительно таяли. Единственный путь к возможному проходу лежал дальше на юг – к удлиняющейся ночи и усиливающимся холодам. Согласно Трансильвану, повествование которого здесь значительно расходится со всеми остальными сохранившимися свидетельствами, однако полно таких ярких деталей, что автор явно пользовался рассказами очевидцев, бухта сначала привлекла внимание путешественников, поскольку показалась похожей на вход в пролив (sinus hic vastus videbatur et speciem freti referre)[480]. В этом отношении она не оправдала надежд так же, как и все предыдущие: побережье по-прежнему тащило их на юг, к неведомым опасностям.