Магические изыскания Альмагии Эшлинг

Альма внутренне сжалась, с трудом разогнула пальцы и сложила одну ладонь горстью. Плеснула туда половину принесённой воды и ткнула лошади в губы – ну же! Пей!

Вода опять утекала. Лошадь казалась отупевшей от мучений, ничего не замечавшей, ни на что не реагировавшей. Но… вот руку обжёг жаркий выдох. Вот бархатные губы ткнулись в ладонь, шевельнулись.

Успела ли лошадь выпить хоть что-нибудь?

Альма поспешила вылить в ладонь всё, что оставалось.

На сей раз лошадь была проворнее, ей определённо досталось хотя бы несколько капель морозной влаги!

Однако для большого животного это почти ничто. Даже не глоток. Мизер.

Альма замерла в ожидании, вперившись взглядом в лошадиную морду, пытаясь понять, изменилось ли хоть что-нибудь.

Лошадь замотала головой и исступлённо заржала, будто ей подсунули жидкий яд, который стал плавить её внутренности. Задёргалась в упряжи, вновь пугая соседок… Казалось, от неё аж пар пошёл.

Альма испуганно отскочила в сторону, чтобы не быть ударенной копытом. И едва не врезалась в господина Карнау, который вместе с кучером и кондуктором бежал к лошадям.

– Что здесь произошло?! – воскликнул он то ли гневно, то ли изумлённо.

– Госпожа, вы в порядке? – торопливо спросил кондуктор, хотя его явно больше волновало, в порядке ли лошади.

– Я подошла её проведать, и вот… – пролепетала Альма, ни словом не обмолвившись ни о роднике, ни о сороке, ни о каких-либо других увиденных и испытанных странностях.

– Ну же, ну же… – господин Карнау и кучер совместными усилиями успокаивали больную лошадь, что давалось им нелегко, ибо та настолько очнулась от оцепенения, что теперь чуть ли не захлёбывалась энергией.

Предсмертный всплеск сил? Или?..

Подоспели остальные пассажиры, людские голоса переплелись со ржанием лошадей, и всё это сделалось таким громким, что хоть уши затыкай.

– Госпожа, как вы? – верная Джулс была единственной, кто вовсе не глядел на лошадей – всё её внимание было сосредоточено на хозяйке, опять умудрившейся неведомо куда запропасть, а затем оказаться в центре событий.

– Со мной всё хорошо, – сглотнула Альма. И вдруг спохватилась, вспомнив: – Прикрой-ка меня!

Если Джулс и удивилась, то не подала виду. Приказы господ не обсуждаются; их причуды – не осуждаются.

А Альма, пока Джулс встала между ней и остальными, проворно обтирала и упаковывала обратно свою реликвию: колокольчик – в футляр; футляр – в тканевый узел; тканевый узел – в ридикюль, на самое дно.

Вроде никто ничего не заметил. Какое им дело было до Альмы, когда с лошадью приключилась очередная напасть?

Или не напасть. Возможно, как раз наоборот. Кучер, окончательно признав в господине Карнау единственного равного себе, то есть человека, сведущего в лошадях, оживлённо обсуждал с ним нынешнее состояние хворой лошади – поразительно похожее на исцеление. Кондуктор, разумеется, был тут как тут и уточнял сроки отправления дилижанса, уже серьёзно выбившегося из расписания. Лейтенант Амико на правах человека, чей род деятельности тоже был связан с лошадьми, порывался давать советы. Даже его флегматичный приятель господин Инмида заметно оживился и принялся сыпать какими-то терминами на иностранном наречии. Господин Дункендур, сейчас более похожий не на гордого льва, а на сонного домашнего кота, победил-таки дремоту, выбрался из дилижанса и поспешил присоединиться к остальным.

Отсутствовали разве что две пожилые госпожи да чета Грюнсамлехтов. Словом, всё второе купе в полном составе. Не потому ли, что там до сих пор находились никем не выброшенные дурманящие букеты?..

Однако мысль о подозрительных цветах была оттеснена в сторону воцарившимся оживлением. Ещё раз проверить лошадей, удостовериться, преисполниться оптимизмом – и вновь пуститься в путь!

Не прошло и десяти минут, как дилижанс возобновил свой ход: сперва медленно, осторожно, затем со всё нарастающей бодростью.

Единственным, кто вовсе не радовался благополучному исходу дела, стал, вот уж неудивительно, брюзгливый господин Грюнсамлехт. От подпрыгиваний дилижанса на кочках он проснулся, его громкий голос вновь доносился из-за перегородки. Сначала господин Грюнсамлехт ворчал на задержку в пути, после этого принялся разносить кучера за спешку, причитая, что дилижанс вот-вот перевернётся. Остановка на станции, за счёт краткости коей дилижанс постарался выиграть время, ограничившись торопливой сменой лошадей и не дав пассажирам времени прогуляться и съесть второй завтрак или ранний обед, была раскритикована господином Грюнсамлехтом в пух и прах – он, видите ли, привык питаться полноценной горячей едой и категорически отказывается от предложенных в дорогу холодных бутербродов. Разумеется, вскоре после отбытия со станции он начал жаловаться, что его морят голодом.