Магические изыскания Альмагии Эшлинг

– Да, – сарказм господина Дункендура отскочил от госпожи Грюнсамлехт, как мячик отскакивает от каменной стены. – Людские желания в целом весьма просты…

Глава XV, в которой погоня есть и погони нет

Увы, не так просты людские переговоры. Особенно когда желания вступают в противоречие с чувством долга или доводами рассудка.

Порывистый лейтенант Амико был готов немедля вскочить в седло и, пришпорив коня, сквозь тьму и ненастье помчаться к месту, указанному госпожой Грюнсамлехт. Однако будучи действующим офицером, он не вполне принадлежал себе и не мог делать всё, что ему заблагорассудится. Лейтенант Амико был направлен своим командующим полковником Хуграккуром не в отпуск, а по делам службы, и дела эти требовали скорейшего, без дальнейших проволочек прибытия лейтенанта Амико в Денлен.

Освобождённый от кляпа, но не от пут, господин Кюлле не выказал ни малейшего желания прислушаться к уговорам и угрозам и заключить соглашение со своими бывшими жертвами, а ныне тюремщиками. Более того, он сопроводил отказ такими выражениями, что оправившийся было господин Шилль вновь смертельно побледнел, а господин Дункендур сердито воскликнул: «Не при госпожах же!»

Хозяин трактира, уподобившийся колышущемуся желе, раболепно заглядывал в лицо то одному, то другому господину, упрашивая их не посылать за стражниками и как-нибудь решить дело между собой.

Господин Инмида, напротив, держался мнения, что сперва нужно призвать подмогу, а затем уж спешить к месту встречи, наперегонки с господином Грюнсамлехтом.

Последнее могло бы показаться невыполнимой задачей, настолько велика была фора господина Грюнсамлехта, сбежавшего вот уж более часа тому назад. Однако то ли впопыхах, то ли по недомыслию он увёл из конюшни первую попавшуюся лошадь – и ею оказалась как раз одна из лошадей, доставивших к трактиру дилижанс и не успевших в полной мере восстановить силы. К тому же господин Грюнсамлехт был в летах. И что ещё существеннее, он лишь недавно «восстал из мёртвых» – очнулся от зелья, погрузившего его в состояние, названное господином Инмидой «фальсаморто», противное природе, почти неотличимое от смерти.

По счастью, среди них был тот, кто сумел отличить.

Если бы господин Грюнсамлехт не относился к господину Инмиде с таким пренебрежением, если бы хоть раз заговорил с ним, то, возможно, узнал бы, что господин Инмида обучался медицине и что его навряд ли удастся одурачить фарсом с «отравлением».

Впрочем, как позже – наутро после беспокойной и почти бессонной ночи – признался Альме сам господин Инмида, даже он в какой-то момент всецело подпал под воздействие злокозненного замысла. Госпожа Грюнсамлехт и господин Кюлле на два голоса столь убедительно, столь упорно твердили об убийстве – как тут было не поверить в оное? Равно как и в выдающиеся сыскные способности господина Кюлле, о которых все знали опять же лишь со слов госпожи Грюнсамлехт, но в которых и не подумали усомниться. Чем больше чьи-то слова наполнены уверенностью, тем больше им веры – даже если они вовсе того не заслуживают…

В конце концов, и о том, что их спутники – супруги Грюнсамлехты, пассажиры дилижанса знали сугубо от них самих. В действительности эти двое не были ни Грюнсамлехтами, ни супругами. Однако для простоты пусть уж и дальше именуются таковыми, тем более что госпожа на-самом-деле-не-Грюнсамлехт не пожелала раскрывать своё истинное имя.

Эта госпожа была не только убедительна, но и умна. Она не полагалась исключительно на ошеломляющий эффект зелья и силу слова. Именно она собрала дурманящие букеты и подменила ими обычные: сонные, отупевшие от растительного яда пассажиры купе не заметили бы ни хищений, ни каких-либо странностей и стали бы лёгкой добычей. И именно госпожа Грюнсамлехт была зловещей фигурой, в ночи проскользнувшей на конюшню, чтобы отравить одну из лошадей и замедлить дилижанс, не дать ему добраться до запланированной станции – гостиницы близ Терлина, крупного города, в котором было бы труднее совершить преступление и скрыться незамеченными.

Тихая, забитая госпожа Грюнсамлехт, угнетаемая супругом и вынужденная держаться в его тени. Умная, хладнокровная женщина, теневой кукловод.

Как ни парадоксально, её ум внёс разлад в действия преступной банды. От внимания госпожи Грюнсамлехт не укрылось, что лошадь, обречённая ею на смерть, неожиданно выжила – более того, полностью оправилась, что при использованном яде было никак не возможно. Если только не вмешалась неведомая сила. Вспомнила госпожа Грюнсамлехт и слова юной госпожи Эшлинг об устрашающей лесной тени. Чудесные исцеления, зловещие тени… Не стишком ли много возможных – непредсказуемых – помех?

Госпожа Грюнсамлехт не первый день жила на свете, не единожды слышала от своей няни о чудесах и проклятьях, которые могут скрываться в лесной чаще: на севере Бонегии не переставали верить в магию. И имели на то основания.