Магические узы

Неожиданно противника повело. Ноги несуразно разъехались, и он завалился. С воплем аггел слетел на землю, и я, прижавшаяся всем телом к склизкой черепице, дернулась от звука глухого удара внизу.

Он погиб?!

Не позволяя себе рассуждать или жалеть, я вскочила на ноги и стремглав бросилась к чердаку рядом с трубами, где хлопало от ветра маленькое оконце, достаточное чтобы невысокий человек забрался внутрь. Старый чердак дыхнул в разгоряченное лицо пылью и особенным запахом рухляди. Деревянная лестничка выглядела до боли ненадежной, каковой и оказалась. Трухлявые перекладины провалились под ногами, заставляя испуганно прикусывать губу.

В ушах шумела кровь, а сердце било набатом. На одну секунду меня ослепила темнота заброшенного пыльного коридора, стены которого чернели разводами плесени, а побелка свисала с потолка лопухами. Сломя голову, я кинулась в огромный холодный зал с жалко побитыми окнами.

По разрушенным цехам разносились мои шелестящие шаги, даже дыхание, казалось, разлеталось эхом. Я кружилась на месте и не понимала, где нахожусь. Помещения походили одно на другое. Дверей не было, лишь провалы проходов, углы затянула пыльная паутина.

Нужно было остановиться и привести скачущие мысли в порядок, но чужие поспешные шаги заставили сердце тревожно екнуть. Я юркнула в соседний зал, где беспорядочной массой догнивали старые ткацкие станки, накрытые пыльными проеденными мышами кожухами. От резкого запаха пыли засвербело в носу.

– Эй! – раздалось за спиной.

Вздрогнув, я рывком оглянулась и даже зажмурилась на мгновение, ожидая нападения. Несмотря на боль в ладони, сжались кулаки, все мышцы напряглись.

– Птаха! – через грохот сердца мне удалось различить голос Ратмира. От облегчения подкосились ноги, и я обессилено уселась на корточки, закрывая лицо окровавленными ладонями.

Он двигался гораздо быстрее любого известного мне человека, но, безусловно, не смог тягаться с незапечатанным аггелом. Через короткие секунды Ратмир присел рядом со мной, от него шло тепло. Он походил на солнышко, заглянувшее в огромный запустелый цех, чтобы успокоить и подбодрить меня.

– Что с твоей рукой? – он бережно отвел ладонь, разглядывая порез, выглядевший действительно паршиво, и осторожно дотронулся до острой стекляшки, впившейся в кожу. У Ратмира были странные даже жутковатые глаза. Узкие желтоватые полоски окаймляли черные, подкрашенные специальным средством радужки, будто на ночном небе случилось лунное затмение.

– Больно, – пробормотала я, почувствовав, как в горле встал горький комок слез, и скорбно прошептала: – У нас больше нет драконьей крови. Я ее выплеснула…

Голос осекся, потрясение победило, и лицо Ратмира поплыло. Слезинка кольнула иголкой и сбежала по щеке, оставляя дорожку.

– Я привез сегодня, – тихо признался мужчина и насмешливо вопросил: – Ответь, где вы утащили столько крови, что хватило бы проверить весь фонд Исторического музея?

Его колкость отчего-то не показалось смешной, меня мучила другая мысль, сейчас всплывшая в гудящей голове с болезненной четкостью.

– Он погиб? – вопрос дался с трудом, через всхлип.

– Аггела сложно убить, – отозвался мужчина, задумчиво всматриваясь в мое перепачканное кровью лицо. Он и не собирался меня утешать или уговаривать, в отличие Богдана, который от моих жалоб и слез чувствовал себя ужасно виноватым, будто сам являлся источником девичьего горя. Ратмир хорошо сделал, и так было тошно, меньше всего хотелось, чтобы со мной сюсюкали, как с последней истеричкой. Ветров старший был слеплен совсем из другого теста, а потому притягивал, словно огонь мотылька. Я тут же устыдилась глупых мыслей и пробормотала:

– Он ослеп?

– Очень на это надеюсь, – изогнув брови, пробормотал Ратмир.

Неожиданно его горячие пальцы заправили мне за ухо прядь волос, и от легко прикосновения я непроизвольно вздрогнула, как будто молния прошла от макушки до пяток.

– Не стоит ему сочувствовать, Птаха, – тихо посоветовал мужчина и, помолчав, добавил такие слова, от которых похолодело внутри: – им бы тебя не было жалко.

Я судорожно кивнула, шмыгнув носом.

– Пойдем, – Ратмир поднялся и помог встать мне. Мы пересекли огромный цех, наполненный пылью, светом и холодом, и горячая мужская рука, поддерживая, твердо сжимала мой локоть.

– Они ушли?

– Да, – ответил Ратмир, быстро глянув на меня из-под ресниц, – лаборатория в руинах…

Только сейчас, наконец, отвлекшись от собственных переживаний новоявленного убийцы, я заметила, что каждый шаг дается моему спасителю, болезненно морщившемуся, с видимым трудом, а костяшки на руке прилично разбиты после драки.

– Мы уезжаем? – Мне было так жаль его, что непроизвольно я пальчиком нежно погладила ранки на кулаке. Во взгляде Ратмира скользнуло холодное удивление, и он, мгновенно разжав пальцы, отодвинулся. Отчего-то тут же стало стыдно и зябко.

– Да, – последовал сухой ответ.

Понятно, перемирие закончилось. Никто из них мне больше не друг, и я им снова не подруга.

Глава 8 Лазутчик в глубоком аггеловском тылу