Магические узы

Пустынный тракт вился через реденький лесок, каких много в пригороде Ветиха. От накрапывающего дождя, мелкой пудрой оседавшего на лобовом стекле автокара, яркие весенние краски померкли, будто сдрейфив перед серостью непогоды. Сочно-зеленые влажные папоротники скрывали землю, и листва шумела от задиристого ветра.

Остались позади опрятные городки-спутники, киснувшие под дождем. Стриж, не поспевавший за нами на чудом оживленной «Чайке», потерялся еще на выезде из города, и теперь нас разделяли несколько верст пути. В салоне стояла взрывоопасная тишина, лишь мурлыкала поминутно сбивавшаяся от помех музыкальная волна.

Ратмир упорно молчал, следя за дорогой. Сжавшись в глубоком кожаном сиденье, я украдкой поглядывала на водителя, и отчего-то чувствовала страшную робость. То и дело взор цеплялся за расслабленно лежащие на руле мужские руки с длинными пальцами. Конфузило безмолвие, но особенно смущало крайне неправильное внутреннее волнение от вида широкого кожаного браслета, закрывавшего крепкое запястье с татуировкой четырехлистного клевера на внутренней стороне. Меня даже в жар кидало от неожиданно вспыхивавших в воображении смутных картин.

В конце концов, чтобы заполнить неловкую бесконечную паузу, я спросила:

– Не хочешь сейчас поговорить? – прозвучало ворчливо.

– Нет, – Ратмир даже и не подумал повернуть головы, – сейчас – нет.

Стало обидно, и насуплено я отвернулась к окну, прекрасно понимая, что похожу на избалованную барышню, полагающую, будто все без исключения ей чем-то должны.

Между тем, лес резко оборвался, и мелькнул указатель «поселок Огненный». Отсюда начинались фермерские угодья. С двух сторон потянулись вспаханные поля, строго разделенные изгородями. Дорога разветвлялась и разбегалась неровными лучами к ладным деревенским домикам. На обочинах одноногими лакеями нас встречали почтовые ящики, мокрые от зачастившего дождя. Безлюдность и тишина тревожили. Рожденной в городе-оазисе мне не приходилось бывать в фермерских поселках, и окрестный пейзаж казался сошедшим с картинки в газетном листке.

Нам на встречу протарахтел грузовой забрызганный грязью до самой крыши автокар с поднятым над землей ковшом. В высокой будочке трясся шофер, лихо крутивший руль, чтобы удержать рычащее чудовище на колесах. Цвет кожи усатого водителя отливал темной бронзой, и кончик гладкого хвоста вместе с пальцами барабанил по баранке, выбивая такт неслышной песенки. У меня покруглели глаза. Не осознавая, я до боли прикусила губу и даже сморгнула, но, выдержав ровно секунду, все-таки ткнула пальцем в окно:

– Это поселение аггелов?

– А что тебя смущает? – сухо уточнил Ратмир, съезжая с основной дороги.

Автокар нырнул под очень крутую горку, едва не тюкнувшись носом, и съехал на засыпанную щебенкой одноколейку.

– Меня смущает то, что это аггелы! – воскликнула я обвинительно. – Если бы мой отец меня сейчас увидел, его бы удар хватил!

– Веда, – Ратмир бросил на меня острый, как иголка, взор, пригвождая к сиденью, – а позволь тебя спросить – с кем, по-твоему, ты сейчас едешь в автокаре?

Я открыла рот, пытаясь придумать достойный ответ, и моментально сникла, потупившись. Пораненная ладонь, намазанная чудодейственным средством профессорского изготовления, зачесалась под туго забинтованными полосками ткани, будто тоже укоряя меня за высокомерие.

Автокар швыряло на колдобинах и, наконец, вкатив в открытые настежь металлические ворота, мы остановились посреди двора перед двухэтажным ладным домиком с балкончиком над крыльцом. У изгороди, отделявшей дворовое хозяйство от черного мокрого поля, рос высоченный ветвистый дуб. От старости его ветви давно переплелись и срослись, а коряжистый ствол скрючило, как больного радикулитом пенсионера. Из шумевшей от ветра кроны спускались привязанные к сучьям веревки, и на них маятником раскачивалась старая покрышка, заменявшая хозяевам качели. В самом конце двора притулились запертые подсобные клети, и под дождем мок автокар с будкой и открытым кузовом, из-под которого с оглушительным лаем выскочил огромный пятнистый дог. От одного вида оскаленной пасти пса с брылами, у меня боязливо округлились глаза.

Между тем, входная дверь дома хлопнула, и от резкого звука вспыхнул зыбкий уличный светильник, спрятанный под круглую шляпку. С деревянного крылечка, держась за перила, спускалась невысокая полнотелая женщина в простом домашнем платье. Из-под косынки выбивались темные с проседью волосы, желтые глаза резко выделялись на коричнево-бордовом лице. Только у незнакомки они излучали душевность. К моему изумлению при виде хозяйки фермы Ратмир засветился улыбкой, настоящей, теплой и удивительно мягкой. Вот уж не знала, что жестяная банка может испытывать радость!

Он резво вышел навстречу женщине, и сжал ее в крепких объятиях, чуть оторвав от земли. В салон автокара ворвались прохладная свежесть и аромат влажной листвы. Тут же и дог сунул голову, принюхиваясь ко мне, и с чавканьем подозрительно облизался, пустив на водительское кресло струйку слюны.

Женщина, между тем, ласково закудахтала непонятные слова и расцеловала Ратмира.