Магические узы

– Как? – от удивления у меня поплыли на лоб брови, и уши встали торчком, выдавая искреннее любопытство.

– Они с Ратмиром, – Док покосился на Ветрова, будто просил разрешения, – не сошлись в вопросах морали.

«Из-за тебя», – прозвучало между строк, и меня сконфузило. Получалось, что связной команды супротив мнению остальных желала избавиться от помехи в моем теперь несколько нечеловеческом лице. Ничего другого от дамочки, подобной Свечке, резкой и себялюбивой, ожидать не стоило. Любопытно, за что именно голосовал Богдан – за мое спасение или вечное усыпление? Хотя обманываю сама себя, совсем не интересно.

Чувствуя себя обязанной, но главное пламенно желая восполнить утрату уже, получается, двух человек, я робко предложила, не зная, какой реакции ожидать в ответ:

– Может, мне пойти?

– Нет! – резко отрезал Ратмир, коротким словом отметая мою кандидатуру.

– Но почему? – вырвалось у меня. – Из-за того, что меня превратили в гоблина? Так гоблины по древу жизни практически дальние родственники эльфам. У нас даже уши одинаковые, – я для наглядности пошевелила зелеными лопухами и, поймав ироничный взгляд Дока, смешалась: – ну, или почти.

– Ты здесь в безопасности, – Ветров вечно все свои слова выворачивал таким образом, что еще меня оставлял виноватой погибать от стыда за неблагодарность.

– Да я себя в зеркале сама не узнаю, – страстно доказывала я, – как меня узнает Лори?

– Я не из-за Лори беспокоюсь, – мягко осек меня Ратмир.

– Златоцвет меня не вычислил! – настырно продолжила я.

– Златоцвет Остров тоже не причем, – отозвался тот.

– Тогда кто может быть еще опаснее?

Вопрос повис в воздухе, но даже не произнесенный ответ словно бы прогрохотал в голове: тот, кто предал меня. Господи, неужели Ветров догадывается о подлых уловках моего старшего брата? Конечно, врать себе же, что ненавижу Богдана – просто, но все равно в душе боюсь за его судьбу. Мой брат был хорошим, просто он, подобно мне, запутался. Браслеты Гориана несли в себе разрушительную силу, особенно для нас, для Истоминых. Мне искренне хотелось верить в подобные рассуждения.

– Док не справится, – очень тихо пробормотала я, опуская голову, – он же заикаться начнет.

– А в тебе, значит, наглости побольше? – усмехнулся Ратмир.

– Смелости, – поправила я, разглядывая сбитые за последние дни носы ботинок. – К тому же я девушка и знаю, что именно хотят услышать женщины.

– От гоблина? – неловко уточнил Док.

Последовавшая пауза, когда наш предводитель взвешивал все за и против, показалась бесконечной. Я с опаской подняла взор, и тут же опустила обратно. Ратмир, скрестивший руки на груди и откинувшийся на спинку дивана, оказывается, внимательно разглядывал меня, что-то подсчитывая в уме.

– Я не имею права втягивать тебя, – наконец, произнес он, словно проверяя мою решимость.

– Так меня уже втянули и даже разрешения не спросили, – твердо стояла я на своем.

Ветров потер переносицу и, наконец, произнес:

– План четкий, и никакой импровизации.

От шальной радости затопившей внутренности, я едва усидела на месте, чтобы не захлопать в ладоши, но только чинно кивнула, словно бы принимая данность:

– Не хочешь рисковать браслетом?

– Если тебе так нравится думать, то, безусловно, – отозвался тот, криво усмехнувшись.

* * *

Идя по широкой аллее самого дорогого района Ветиха, я остро ощущала себя изгоем и лазутчиком на вражеской территории. Над головой переплетались густые зеленые ветви дубов, образуя арку. Между широких листьев, несмотря на середину травня, размером с ладошку прятались частые огоньки светлячков, отчего казалось, будто кроны переливались бриллиантовой россыпью, заменяя звездный небосвод. Степенные остроухие жители квартала прогуливали на ночь заливистых вредных собачонок, и едва не плевали вслед низкорослому гоблину, то есть мне. Похоже, местные эльфы, длинноволосые красавцы, дальними родственниками гоблинов никак не воспринимали, а скорее считали вызывающей ошибкой природы. Мысленно я поклялась, что теперь каждый день, когда все закончится, стану подавать целковый плюгавенькому бродяге, зеленокожему лопоухому Ромашке, вечно канючившему подаяния на трамвайной остановке.

Квартал представлял собой огромный тенистый парк, где с помощью мощной магии с ранней весны заставляли распускаться листья. Безусловно, подобного вредительского отношения природа не терпела. Посадки умирали с завидным постоянством, но вместо них быстро выращивали новых гигантов таких мощных, что ствол не смогли бы обхватить и двое взрослых мужчин. Вокруг кисловато пахло магией, и ветер шелестел листвой. Маленькие домики без каких-либо заборов или ограждений прятались за зарослями в самых неожиданных местах ухоженной лесной гущи, и их местоположение обнаруживалось лишь мерцавшими прямо в воздухе номерами домов.