Магия безумия

– Слышала? – спрашивает Джеб, и насмешка в его голосе звучит просто убийственно. – Местный таракан тебя одобряет. А ты еще удивляешься, почему я не доверяю тебе и не хочу отпускать в свободное плавание.

От сильнейшего желания оправдаться горло у меня словно огнем горит.

– Я всё продумала!

– О да, я вижу. – Джеб обводит жестом комнату.

– Я же не знала, что так будет!

Прежде чем он успевает ответить, Морфей становится между нами и берет каждого за плечо.

– Прошу прощения, мои дорогие, – нараспев произносит он, – я получаю огромное наслаждение, но ваша ссора рискует перещеголять мое грандиозное шоу.

Он указывает на дверь, в которую как раз влетает Паутинка с двадцатью другими феями. Пять из них несут красный цилиндр, украшенный широкой черной лентой, под которую заткнуто павлинье перо. С края, точно гирлянда, свисает нитка переливающихся синих бабочек.

Другие феи несут черную сумку, слишком тяжелую, чтоб ее поднять. Поэтому сумка волочится по полу.

– Все гости прибыли, господин, – говорит Паутинка тонким дрожащим голоском.

Она и ее товарки водружают шляпу на голову Морфея. Остальные кладут сумку на пол рядом с рюкзаком.

– Принесите аперитив и запустите арфу, – велит Морфей, сдвигая шляпу набок. Мертвые бабочки вздрагивают, как будто пытаются сбежать. – Мы скоро придем.

Паутинка кивает и летит вслед за остальными, в последний раз оглянувшись через плечо, прежде чем нырнуть в соседнюю комнату.

Взяв сумку, Морфей шагает к стеклянному столу. По пути его атласные крылья касаются моего левого сапога. Родимое пятно тут же начинает вибрировать; теплая, возбуждающая дрожь охватывает голень, а затем и бедро. Нахмурившись, я отставляю ногу назад и пристукиваю подошвой по полу, чтобы избавиться от этого ощущения. Джеб неодобрительно наблюдает за мной.

Морфей расстегивает сумку и достает высокую серебряную шляпную коробку, отделанную белым бархатом. Никогда, даже во сне, я не видела ничего подобного. Любопытство заставляет меня подойти.

Морфей жестом указывает мне на кресло, вновь принимаясь играть роль учтивого хозяина дома.

– Я постою, – мямлю я.

Страшно хочется дать ему в глаз за то, что он поссорил нас с Джебом, только чтобы отомстить за поцелуй. Хотя, как ни странно, я заинтригована: значит, Морфею не все равно, раз он ревнует.

Джеб садится за моей спиной, положив руки мне на плечи; хоть он и сердится, но продолжает защищать меня. Я благодарно прислоняюсь к нему и ощущаю жар его тела.

Морфей с отвращением смотрит на нас и ставит коробку на середину стола. На самом деле она оловянная. Со всех сторон ее покрывают белые бархатные розы, по крышке вьется выгравированная надпись на каком-то древнем языке. Чем дольше я смотрю на слова, тем понятнее они становятся. Это очередной признак проклятия Лидделлов?

– Давайте познакомимся, – говорит Морфей и быстро открывает крышку, прежде чем я успеваю понять смысл его слов.

В коробке, под стеклом, плещется темная маслянистая жидкость. Морфей взбалтывает содержимое, и на поверхность стремительно всплывает что-то белое.

Похоже на Шар судьбы – это такая черная пластмассовая штуковина с застекленным окошком, за которым плещется синяя жидкость. В ней плавает белый кубик; на каждой его грани что-нибудь написано. Гадающий должен задать вопрос, покрутить шар и повернуть окошком вверх. Там появится ответ… всё, что угодно от «весьма вероятно» до «пока не ясно».

Но плавающий в «шляпной коробке» предмет размером почти с дыньку и овальной формы. Он окружен беловатыми нитями, которые прикреплены к нему. Морфей еще раз встряхивает коробку. Предмет поворачивается, и я вижу лицо.

Это голова!

Я вскрикиваю и с трудом подавляю дурноту. Джеб, выругавшись, пытается повернуть меня к себе, но я не могу оторвать глаз от окошка. Должно быть, эта жидкость – что-то вроде формальдегида. Но зачем Морфей держит заспиртованную голову в оловянной коробке для шляпы? Он совсем спятил?

– Проснись, красавица, – шепчет Морфей с притворной нежностью в голосе.

Я в ужасе наблюдаю, как он стучит пальцем по стеклу, над сомкнутыми веками головы. Глаза распахиваются, и я чуть не падаю.

Голова живая.

Я вспоминаю живые шахматы – и всё становится на свои места. Это Королева Слоновой Кости. Она гораздо красивее яшмовой фигурки – хрупкая и бледная, как лунный луч. На висках у нее виднеется черный сетчатый узор, похожий на отпечаток стрекозиных крыльев. Глаза у Королевы светло-голубые, почти бесцветные. Длинные загнутые ресницы устремляются вверх каждый раз, когда она моргает. Ресницы, как и брови, серебристые и негнущиеся, словно покрытые льдом. От висков две черные линии заходят на скулы и заканчиваются рисунком в форме капельки, как будто Королева плачет чернилами.

Бледно-розовые губы – очаровательное сердечко – раздвигаются в обожающей улыбке, когда Королева замечает Морфея. Она пытается заговорить. Он придвигается ближе и нежно проводит рукой в перчатке по щеке за стеклом. Королева вновь хочет что-то сказать, но сквозь жидкость и стекло ее не слышно.

Мы с Джебом стоим и смотрим, не в силах вымолвить ни слова.

Первым тишину нарушает Морфей.