Магия безумия

Паутинка опускается на стол рядом с моей правой рукой и начинает помогать – с неожиданной грубостью, дергая меня за перчатки, стукая по костяшкам и корча рожи. Морфей осторожно стирает с моих пальцев сидр, смешанный с песком. Его прикосновения так и пышут жаром.

И спину тоже припекает – от взгляда Джеба. Мне необязательно на него смотреть, я просто это чувствую. Он ведь предупреждал Морфея, чтобы тот не притрагивался ко мне во время пира.

– Жаль, что мы были так заняты в Зеркальном зале и пропустили аперитив, – говорит Морфей, самодовольно поглядывая на Джеба. – Тебе бы очень понравился суп с пауками, с твоей-то любовью к опасным насекомым.

Я морщусь.

– А главное, мне жаль, – наклонившись, продолжает Морфей, так тихо, что только я одна это слышу, – что ты растрачивала поцелуи на человека, который думает о другой. Маленькая Паутинка умеет читать мысли спящих. Джеб видел во сне красивую девушку, и это была не ты. Интересно, что теперь он предпочитает изображать давно скрываемые чувства… здесь, вдали от остальных, когда он так отчаянно хочет отговорить тебя от твоей миссии.

Мою грудь точно ножом пронзает острая боль.

– О, конечно, он искренен, – посмеиваясь, продолжает Морфей. – Ведь Джеб никогда и ничего от тебя не скрывал. Он всегда был откровенен.

Я вспоминаю о переезде Джеба в Лондон с Таэлор и делаюсь мрачной, как взгляд Морфея.

Видя мою реакцию, хозяин дома улыбается.

– Да… Тот, кто не лжет, никогда не разобьет тебе сердце.

Напоследок поцеловав мою кисть через перчатку, он отбрасывает салфетку и выпускает мою руку.

Паутинка гневно смотрит на меня, прежде чем вспорхнуть на плечо Морфея.

В моих глазах собираются слезы. Я подавляю их усилием воли, но под ложечкой всё равно болезненно ноет. Морфей, вероятно, прав. В реальной жизни Джеб никогда не говорил, что испытывает ко мне какие-то чувства. Там, наверху, он был с Таэлор, а здесь, внизу, она ему снится.

Морфей встает и надевает шляпу – воплощенная деловитость.

– Ну, хватит возиться с этой тупой закуской. Официанты, принесите главное блюдо!

Шевеление вдоль стен ненадолго отвлекает меня от сердечной муки. Как будто у некоторых кусков штукатурки вдруг выросли ноги. Лишь когда они отлепляются от стен и ныряют в смежную комнату, я понимаю, что это хамелеоны. Они ростом с человека, и у них пальцы с присосками.

Полосатые ящерицы спешат обратно, вращая во все стороны выпуклыми глазами. Они несут блюдо, на котором лежат сушеные фрукты и нечто похожее на утку. Птица ощипана и зажарена, но голова оставлена нетронутой. Теплый травяной аромат щекочет ноздри.

Ну, по крайней мере, оно неживое.

– Позвольте представить вас главному блюду. – Морфей театральным жестом протягивает руку. – Ужин, познакомься с достойными противниками – голодными гостями.

Язык у меня во рту превращается в кусок наждачной бумаги, когда птица открывает глаза и, пошатываясь, поднимается на перепончатые лапы. Ее коричневое тело блестит от масла. На шее утки висит колокольчик; он звенит, когда она приветственно кланяется.

Не может быть.

Все мои нервы бьют тревогу, побуждая меня броситься к Джебу. Но этого нельзя.

Морфей берет деревянную киянку, которая стоит рядом со стулом, и стучит ей по столу, точно судейским молотком.

– Ну, раз мы познакомились, давайте начнем охоту!

Паутинка спрыгивает с плеча Морфея и вместе с остальными феями покидает комнату, как только начинается суматоха. Гости вскакивают и, похватав молотки, пускаются в погоню за уткой. Она с удивительной ловкостью увертывается от преследователей, маневрируя среди тарелок, блюд и столовых приборов.

– Что вы делаете? – спрашиваю я у Морфея. – Это просто дикость!

– Дикость? Ну что ты, – фыркнув, отвечает вместо него зеленая свинья. – Мы же не звери какие-нибудь.

Он оскаливает в усмешке зубы-перчинки.

– Перестань думать головой, Алисса, – говорит Морфей, наклонившись, так что синие волосы касаются стола. – Подумай вот этим.

Он касается пальцем моего живота чуть выше пупка. Хорошо, что Джеб со своего места этого не видит, иначе он бы оторвал Морфею руку.

– Животом? – чуть слышно уточняю я.

– Брюхом. Инстинктом. Где-то в глубине души ты знаешь, что именно так всё и должно быть. – Он обводит рукой царящий вокруг хаос. – Именно инстинкт потребовал, чтобы ты отправилась меня искать и шагнула сквозь зеркало. Инстинкт дал тебе силу оживить мозаику…

Я вспоминаю, как мертвые сверчки стали двигать ножками, а стеклянные бусины – светиться. Морфей хочет сказать, что причиной стала моя проклятая магия?

– Ты понимаешь логику алогичного, Алисса. И умеешь видеть в безумии нечто стабильное и приятное. Именно это мы здесь и делаем. Даем нашей еде шанс.

Он подмигивает.

– А теперь, с твоего позволения, нам с коллегой нужно кое о чем договориться.

Они с зеленой свиньей встают из-за стола и отходят к дальней стене. Морфей наклоняется, чтобы их головы приходились на одном уровне.

– Блеск! – кричит белый хорек.