Магия и пули

— Точно так же, как мы собираемся вывести из войны Австро-Венгрию, германцы могут пожелать сделать это с Россией. Пока союзники будут думать, что предпринять, навалятся на нас со всей мощью. А у нас войск на западном направлении недостаточно, подготовленных линий обороны нет. Мы не устоим.

— Что вы предлагаете? — спросил Георгий.

— Начать строить рубежи обороны. Объявить скрытную мобилизацию и перебросить в западные округа дополнительно несколько армий. Вооружить их и снабдить всем необходимым. Нам нужно выдержать первый удар, а потом будем думать о наступлении. Рано или поздно, но союзники подключатся.

— Это противоречит концепции маневренной войны, — возразил начальник Главного штаба. — А она ожидается таковой.

— Сколько Германия может бросить против нас штыков и сабель? — спросил Сухомлинов.

— Миллионов пять, — ответил генерал. — Если оголит западный фронт.

— Вы планируете разгромить пять миллионов в маневренной войне, да еще в короткий срок? — хмыкнул Сухомлинов. — В 1812 году Наполеон пришел в Россию с шестисоттысячной армией. Нам понадобилось более трех месяцев, чтобы справиться с врагом. У германцев будет против этого вдесятеро, да еще с тяжелыми пушками и пулеметами. Как их сходу победить? Я иллюзий не питаю. Как бы предстоящая война не продлилась годы. Вот к такой и следует готовиться.

— Николай Петрович, — обратился царь к Михневичу. — Каковы данные разведки? Готова ли Германия к войне?

— После инцидента на границе она ускорила подготовку, — ответил генерал. — Не скажу, что полностью уверен, но военных действий следует ожидать к началу лета.

— Примем на основу эту дату, — сказал Георгий. — Жду от вас соображений как нам отразить противника. Если он не нападет, что же, мы скажем: «Слава Богу!» Если все ж случится, то должны быть готовы. Каждый здесь присутствующий должен мне представить планы своих ведомств. Сделать это нужно, не затягивая. До свиданья, господа!

Царь встал и покинул зал для заседаний. Министры проводили его взглядами и стали собираться. К Сухомлинову подошел Михневич.

— Что на вас нашло, Владимир Александрович? — произнес с укором. — Отчего вдруг поменяли прежние воззрения? Вот откуда взяли про окопную войну? Не могу представить, чтоб Германия вдруг решилась бросить силы против нас. Главный враг для них французы.

— Много размышлял, Николай Петрович, — ответил Сухомлинов. — Совещался с умными людьми. И они сказали, что такое может и случиться. Нужно быть к нему готовыми.

— Что ж, потрудимся, — сказал Михневич. — Проработаем в деталях. До свидания, Владимир Александрович!

— До свидания, — ответил Сухомлинов.

Покидая зал для совещаний, он не мог сказать, зачем затеял этот спор с коллегами. И уж никогда бы не признался, что причиной стал тот странный разговор с Юсуповым.

Глава 5

Путешествие в Гавр оказалось скучным. В морском порту Петербурга Федор и его спутники сели на французский пароход «Серена» и вышли в море. Осенняя Балтика встретила неприветливо. Штормило, шел дождь — холодный и колючий, пассажиры сидели в каютах. Многих мучила морская болезнь. Федора она, впрочем, не затронула. Три раза в день он появлялся в кают-компании, где отдавал должное блюдам, приготовленным поваром-французом, и отправлялся к себе. Там читал книжки или просто лежал, глядя в крашеный белой краской железный потолок. Знатоки поправят: на судах — кок, а не повар, потолок называется подволоком, только Федор этого не знал. И узнать не очень-то стремился — путешествие его не вдохновляло. Куда лучше было сесть на поезд, тем более что такой, прямого сообщения Петербург-Париж, существовал. Отправлялся дважды в неделю и имел роскошные купе. Только не срослось: в ГАУ посчитали, что провоз оружия через территорию Германии может стать опасным. Просто так таможня не пропустит, а оформить разрешение — привлечь внимание врага. На французском пароходе будет безопасно. Ну, а то, что пассажиры, бедные, страдают от морской болезни, ГАУ не колышет.

Сопровождать Федора отрядили двух унтер-офицеров — испытателей ГАУ. Звали их Прохоров и Семенов. Оболенскую Федор вез с собой, он же оплатил ей билет до Гавра. В ГАУ, услыхав о спутнице, поморщились, но препятствий не чинили. Хочет князь с собой любовницу везти — пусть. Объяснять же, что Варвара — экономка, Федор посчитал излишним. Упросила барышня захватить с собой, пусть сама за репутацию страдает — заодно с морской болезнью. Из каюты Оболенская не выходила, не впустила Федора, когда он пришел справиться, почему не обедает. Наверное, не желала, чтобы увидал ее больной. Ну, не больно-то хотелось.

Мучились и унтер-офицеры, так что все вздохнули с облегчением, когда «Серена», наконец, пришла в Гавр. Русских здесь встречали: пароход едва причалил, как по трапу на палубу забежал высокий худощавый офицер в синем кителе, красных штанах и в ботинках с крагами. На его голове красовалось сине-красное кепи.

— Кто среди вас мсье Юсупов? — спросил офицер у высыпавших на палубу пассажиров. По-французски, разумеется.