Магия и пули

Варвара с любопытством посмотрела на картину. На полотне изображены большие, желтые цветы, стоящие в горшке. Фон ровный и зелено-голубой. Широкие мазки, довольно так небрежные.

— «Подсолнухи», — сказал вдруг рядом Федор. — Похоже, третий вариант.

— Ого! — воскликнул галерейщик. — Я изумлен, месье. Такое знание творчества Ван Гога…

— Еще найдется?

— Да есть одна, — вздохнул француз. — Вернул коллекционер. Супруге не понравился портрет. Сказала: грустный очень, тоску ей навевает.

— Хотел бы посмотреть, — ответил Федор.

Дюваль убежал в другую комнату, вернулся с полотном. Смахнув с холста пыль, водрузил на стул.

Картина оказалась меньше, чем «Подсолнухи». Варвара разглядела на холсте мужчину в черном сюртуке и кепке. Он сидел за столом, подперев голову рукой. Вытянутое лицо с острым подбородком и рыжими усами, синие глаза. И такая в них тоска…

— «Портрет доктора Гаше», — озвучил Федор. — Беру с «Подсолнухами» вместе.

— Двенадцать тысяч франков.

— Месье Дюваль! — воскликнул Федор.

— Пусть будет десять, — сморщился француз.

— А что насчет импрессионистов?

— Они в руках коллекционеров.

— И вы их знаете? Согласны будут нам продать?

— Не знаю, — Дюваль развел руками. — Надо бы спросить.

— Возьмете на себя такую миссию? Получите комиссионные — процентов десять от цены продажи.

— Пятнадцать, и найду вам всех, — сказал француз. — Но это будет стоить вам недешево. Дега, Моне и Ренуар сейчас в цене. Лотрек немного подешевле.

— Ищите! — согласился Федор. Достав из кармана пальто пачку франков, отсчитал запрошенную сумму. — Картины упакуйте и отнесите в такси, оно ждет на улице. Мы остановились в «Ритце». Как будут новости, придите к нам в отель. Там спросите мадмуазель Оболенскую, — указал он на Варвару. — И впредь имейте дело с ней, я буду очень занят, хотя картины посмотрю. Адью, месье Дюваль.

— Зачем нам эти странные картины? — спросила спутника Варвара на обратном пути. — К тому же очень дорогие. Три тысячи рублей за два холста! В России купили бы дешевле.

— Так я же князь! — ответил Федор, улыбнувшись. — Мне кто-то говорил, что должен жить набобом. Как самодур, короче говоря. Стараюсь соответствовать. Вот привезем, развесим в доме эти вот полотна. Таких не будет у других, вы слышали слова француза. Другие пусть любуются Давидом, фламандцами и прочей хренью, у нас же будут импрессионисты. Не беспокойтесь о деньгах. Юсупов положил на мой счет в банке сто тысяч рублей. Десятину отправил в тот приют, где сам когда-то пребывал, остаток обменял на франки. Наличные и векселя. Я дам сегодня вам один. Вы выберете банк и откроете там счет, с него оплатите картины. Не хватит — я добавлю. Понимаю, что удивлены. Поверьте, это прекрасное вложение капитала. Пройдет лет двадцать, и эти вот картины будут стоить в десять раз дороже.

— А через век — и вовсе состояние! — добавил Друг. — Сегодня ты купил полотна миллионов так на сто пятьдесят. И не каких-то франков, а полновесных долларов. В моем мире — главная валюта.

В отеле Федор попросил отнести картины в свой номер. Там снял с них упаковочную бумагу и расставил на диване. Сам сел напротив и долго любовался.

— Нравятся? — спросил Друг.

— Да, — ответил Федор. — Не смыслю в живописи, но это замечательно. Спасибо за подсказку.

— Я тоже не большой знаток, — ответил Друг. — Но видел их в музеях за границей. Запомнил имена художников. Сейчас они не слишком знамениты, хотя известны знатокам. Картины их растут в цене, но все ж пока не слишком дорогие.

— Не стану продавать! — отрезал Федор. — Сам буду любоваться.

— Согласен, — отозвался Друг. — Мне нравятся полотна импрессионистов. Смотреть на оригиналы каждый день… Нет, все же князем быть не так уж плохо.

* * *

Федор дождался, когда Семенов уложит на стол последнюю деталь пулемета и обратился к стоявшим напротив французским офицерам. Среди них виднелся даже генерал.

— Как видели, месье, пулемет легко разобрать для того, чтобы провести обслуживание в полевых условиях. Например, очистить от попавшей в ствольную коробку грязи. Хотя пулемет к ней малочувствителен, так же, как и к пыли. Для того подвижные детали сделаны с большими допусками. Это не мешает пулемету стрелять и не сказывается на его кучности. Ствол, как прочие детали, заменить легко.

Федор взял лежавший на столе ключ, вставил в специальную проточку возле мушки и, нажав кнопку сбоку на боку ствольной коробки, повернул ствол на четверть оборота, затем извлек его.

— Вуаля! — заметил, улыбнувшись. — Пулемет прост и дешев в производстве. Состоит из 64-х деталей, из которых 10 — винты, и еще четыре — пружины. Они, к слову, все витые, потому просты в изготовлении.

— Какой темп стрельбы? — спросил стоявший ближе всех к столу высокий полковник. Он с особым интересом наблюдал за разборкой пулемета.

— До шестисот выстрелов в минуту.

— Это слишком много, — заметил генерал. — Велик расход патронов.

— Разрешите вас спросить, мон женераль? — не замедлил Федор. — По какой цене французская армия покупает патроны? Если это не секрет.

— Полтора франка за десяток, — ответил генерал.