Магия крови (Blood Magic)

Гермиона ошеломленно взглянула на него. Радостное изумление, появившееся на ее лице почти сразу сменилось неприязнью; она отступила назад:

– Нет, пожалуй, не стоит.

– Почему, позвольте узнать?

– Едва ли это приемлемо, при сложившихся обстоятельствах.

– Да ладно тебе, – вмешался Гарри. – Это же для вас обоих хорошо.

– Гарри! Он только что ясно дал понять, что ищет какую-то выгоду…

– Я ничего не ищу! – возмущенно сверкнул глазами Драко. – Ты была права, и я прошу прощения.

– Ладно, – вздохнула девушка. – Принимаю твои извинения. Но танцевать я все же предпочитаю с теми, кто хочет этого.

– Гермиона, иди, – более настойчиво повторил Гарри.

– Для чего?

– Это… это накладывает на него определенные обязательства – мы же на людях. А ты сможешь потом использовать это. – Гермиона покачала головой, но не отрицательно, скорее от удивления. Драко насмешливо на нее взглянул.

– Ладно, – сказала девушка. – Согласна, – и добавила, хитро взглянув на слизеринца: – Я потанцую с тобой – если Гарри тоже потанцует.

– Что-о? – Гарри резко выпрямился. Она повернулась к нему.

– Это ведь ты настаиваешь.

Юноша быстро прикинул варианты. Гермиона, уж конечно, считает, что он откажется наотрез – и тогда она сможет вывернуться…

– Ладно.

– Что?!

– Только чтобы музыка была быстрая, – пожал плечами Гарри. Потом обернулся к Оливии: – И если ты не возражаешь, разумеется.

Слизеринка покачала головой, но тут Драко пошел на попятный.

– Ну нет, теперь уже я не уверен. Я предпочитаю, чтобы человек радовался тому, что его пригласили.

Гермиона скрестила руки на груди.

– Уж что есть. Соглашайся, Драко, или оставим эту глупость.

Драко расхохотался.

– Я согласен, мисс Грейнджер. Вот только с каких пор мы обращаемся друг к другу по имени? – потом смерил Гарри тяжелым взглядом. – А потом – с тобой, – и протянул девушке руку. – Мисс Грейнджер?

* * *

Северус Снейп вновь посмотрел на своего сына и нахмурился. Может быть, хоть хмурая гримаса поможет скрыть совершенно неуместный испуг. Слава Мерлину, что мальчишка наконец уселся… хотя эти штаны спереди выглядят ничуть не лучше, чем сзади. Сейчас, когда мальчик сидел, Северус мог четко видеть треугольники обнаженной кожи на ногах сына – от бедра и до края сапог. Нужно аккуратно осмотреться – не глядит ли на Гарри еще кто-то.

Ага, Ремус чуть улыбнулся и наклонился ближе к Минерве. Вряд ли оборотень рискнет выдать заместительнице директора что-нибудь непристойное; главное, чтобы они не вздумали говорить о его недавней реакции – не здесь, где кто угодно может их подслушать. Да что же это с ним, в конце концов – ну что за паранойя! Это вовсе не так опасно, как ему кажется. Не стоит бояться завтрашних сплетен – единственное свидетельство, способное повредить ему, может исходить лишь от тех, кто вскорости предстанет рядом с ним перед Темным Лордом. Ясно же, что их всех вот-вот вызовут.

Расстроенный зельевар оглядел зал в поисках тех слизеринцев, с которыми ему еще предстоит встретиться сегодня вечером. Растерянный Гойл прислонился к стене – этот, скорее всего, не пойдет. Крэбба уже нет видно – а ведь он точно видел мальчишку рядом с Паркинсон. «Скорее всего, они пошли подготовиться. Жаль, конечно, но неожиданностью это не назовешь». Северус снова оглядел зал – Драко тоже нигде не было. Эх, а он так надеялся, что младший Малфой сможет устоять перед искушением – хотя бы из гордости. Зельевар машинально перевел взгляд на сына – и остолбенел. За стулом Гарри, точно сверкающий рыцарь в свите угрюмого принца, стоял Драко Малфой. Вот он склонился и прошептал что-то на ухо гриффиндорцу; Гарри усмехнулся, откинулся поудобнее, вытянув вперед обтянутые черными кожаными брюками ноги и скрестив руки на груди, и что-то бросил слизеринцу через плечо. Неясно, что именно ответил на это Драко, но было видно, как Гарри даже дернулся от возмущения. На секунду у Северуса захватило дух от ожившей аллегории – Свет против Тьмы, две страстных и сильных личности… и вдруг до него дошло, что Гарри символизирует Тьму, тогда как Драко – а ведь и у Северуса, несмотря на свою привязанность к мальчишке, язык не повернулся бы назвать его невинным – предстает в глазах публики рыцарем Света, этаким Галахадом.