Магия отчаяния. Моральная экономика колдовства в России XVII века

Это категоричное утверждение требует комментариев, так как материалы светских судов существенно отличаются от того, что мы видим в религиозных источниках. Как указывает Кристина Воробек, на иконах и в житиях святых, созданных в средневековой Руси, обряды экзорцизма и изгнания демонов совершаются как раз над мужчинами. Согласно ее наблюдению, представления русских о кликушестве менялись с течением времени: «Описания одержимости бесами несколько менялись от века к веку: в пятнадцатом столетии внимание было сосредоточено на святых, затем на обычных мужчинах и женщинах, и в конце восемнадцатого столетия – в основном на женщинах» [Worobec 2001:45][368]. Закономерности, свойственные судебным процессам XVII века, подтверждают предположение Воробек о том, что это был переходный период и стандартный образ жертвы кликушества претерпевал трансформацию. Если кликушество рассматривалось в отрыве от какой-либо конкретики или дело происходило в келье святого, оно по-прежнему могло приписываться как мужчинам, так и женщинам (затрагивало «посадских людей мужского и женского пола»); но в контексте судебных заседаний оно сделалось специфически женским свойством.

На иконах, в житиях святых и волшебных сказках подвергались вредоносным нападениям бесов и излечивались благодаря святым по-прежнему мужчины. Так, автор XVII века упоминает среди чудес Сергия Радонежского исцеление мужчин, пострадавших от бесов. Один юноша так яростно боролся с приставшим к нему бесом, что тело его сделалось черным от ран. Во время припадков он свистел по-птичьи, и его крики внушали ужас всем, кто слышал их[369]. Женщины получали излечение у иконы Богоматери и в казанской церкви святых Гурия и Варсонофия, но от одержимости икона избавила юношу по имени Алексей. Последнему было видение, в котором прозвучали слова: «Бог попустил, чтобы он впал в одержимость, поскольку он оставил свой дом в Можайске без отцовского позволения». Мэтью Романьелло подчеркивает, что во время чудесного исцеления, объяснения причин божьей немилости и накладывания своих условий святые настаивали на «строжайшем благочестии и подчинении всякой власти» [Romaniello2012:132–133]. Уроки, полученные от святых, подтверждают закономерность, которая постоянно выявляется на страницах нашей книги: к магии и волшебству обращаются там, где иерархия расшатывается в наибольшей степени. В случае Алексея, а также его современников из литературных произведений, Саввы Грудцына и юноши из «Повести о Горе-Злочастии», сыновнее неповиновение вызывает устрашающую реакцию сверхъестественных сил. Е. А. Мельникова описывает ряд эпизодов из житий святых, в которых страдающий от порчи человек нуждается в чудесной помощи. Как говорилось выше, святой Сергий Радонежский изгнал беса из одержимого. Мельникова цитирует житие преподобного Саввы Сторожевского, где упоминаются сытник Симеон, «бесом мучим люте непрестанно в дени и нощи», и некий Козьма, имевший «дух нечист»: он явился к святому в таком жестоком припадке, что для его обуздания понадобились двое. Мы узнаем также о юноше, которого изводил «бес лют зело», и о «бесноватом» мужчине. Помимо них святой Савва помог еще одному бесноватому, который во время приступов кидался на людей, наподобие зверя, и катался по земле[370].

Преобладание мужчин среди одержимых, которое мы встречаем на иконах, в житиях святых и волшебных сказках, может быть следствием прочного присутствия христианских мотивов в литературной и культурной продукции церкви. Согласно Евангелию от Марка (5: 1-20), Иисус, первый христианский экзорцист, чудесным образом исцелил бесноватого мужчину: «…одержимый нечистым духом, он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями, потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его; всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни». Велев нечистому духу выйти из этого человека, Иисус спросил его имя, на что последовал памятный ответ: «Легион имя мне, потому что нас много». Крайне примечателен и конец эпизода: дух, не желая быть изгнанным из той страны, вселился в большое стадо свиней. «И просили Его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них. Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, выйдя, вошли в свиней; и устремилось стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч; и потонули в море». Слухи о чуде быстро распространились – «Пасущие же свиней побежали и рассказали в городе и в деревнях», – и этот библейский рассказ стал образцом для христианских экзорцистских обрядов на много веков вперед.