Магия отчаяния. Моральная экономика колдовства в России XVII века

Исследователь колдовства сталкивается не только с описанными выше этическими и методологическими дилеммами (как истолковывать показания, данные под пытками), но и с непростыми проблемами, касающимися Источниковой базы. Российские ученые усердно публиковали материалы по колдовству, в специальных сериях или в виде отдельных сборников[73]. Один только Н. Я. Новомбергский подготовили издал в начале XX века около полусотни судебных дел, относящихся к колдовству. Почти все остальные дела о колдовстве XVII века можно найти, внимательно изучая чрезвычайно подробное дореволюционное описание документов архива Министерства юстиции, которые сейчас находятся в Российском государственном архиве древних актов (Москва)[74]^[75]. Составители сборников, выходивших в XIX и начале XX века, похоже, старались отмечать все необычное или сенсационное, и если дело со множеством налоговых описей помечалось в каталоге просто как «приходные и расходные книги», то судебные процессы об особо жестоком насилии, инцесте, изнасилованиях, а также – к счастью для автора этой книги – о колдовстве, заслуживали отдельного упоминания. Так, запись в архивном каталоге может содержать коллекцию документов, помеченную как «Документы, касающиеся управления и состояния городов» (Алатыря или Костромы), но далее, к радости читателя, значится: «Лл. 617–638: сыск о смерти жены Ив. Фед. Левашова от трав, данных ей от порчи крестьянином Нижегородского Печерского монастыря Макс. Ивановым», или «Лл. 54. Дело по извету Ив. Леонт. Лаптева на брата своего Ос. Леонт. Лаптева с приказчиком и крестьянами Андр. Ил. Безобразова в порче людей, еретичестве и составлении заговорных писем»¹¹. Таким образом, сегодняшние исследователи колдовства извлекают выгоду из любопытства архивистов прошлого.

В то же время ощущение полноты Источниковой базы, создаваемое 26-томным каталогом, обманчиво. Причин тому несколько. Исследователь может доверчиво предположить, что составители каталога идентифицировали все дела о колдовстве; на самом деле многие остаются неописанными и, следовательно, «невидимыми». Специалисты по истории колдовства основательно прочесали коллекцию документов Разрядного приказа, который в XVII веке контролировал, прямо или косвенно, большинство вопросов, связанных с судопроизводством. Возможно, материалы других приказов – Оружейной палаты или Приказа тайных дел – все еще содержат невыявленные документы[76]. Однако изучение архивных фондов и постепенное сосредоточение судебной власти в руках Разряда заставляют предполагать, что основная масса дел о колдовстве слушалась в учреждениях этого приказа. Разряд вел процессы, в которые были вовлечены представители верхушки общества, и даже о колдовстве против царя и его родственников, и, следовательно, специальные суды и учреждения, обслуживавшие царя и его ближайших слуг, обращались в Разряд при обнаружении колдовства. Местные учреждения, которые теоретически могли служить альтернативными источниками судебной власти – например те, что располагались вдоль укрепленной южной границы, – в конечном счете также обращались к Разряду за разрешением на расследование и указаниями в процессе его осуществления. Из некоторых дел, сохранившихся в фондах Разряда, видно, что первоначально они рассматривались другими органами власти. Однако соответствующие материалы все равно посылались в Разряд и хранились в нем[77]. Отдельные дела сохранились в фондах как центральных, так и местных учреждений Разряда – лишнее подтверждение того, что взаимодействие с Москвой служило умножению, а не рассеиванию документов[78].

Иногда жалобщик подавал иск в ведомство, от которого он сам непосредственно зависел. Так, в 1647 году чиновник Земского приказа, служа в Козлове, подал жалобу против монастырского служителя в «свой» приказ, но ответчик оказался в тюрьме Разряда, где был подвергнут жестокому допросу с пытками. В 1650 году пушкарь из Осташкова направил жалобу в Пушкарский приказ, откуда ее немедленно переслали осташковскому воеводе с указанием, что дело надлежит вести вместе с Разрядом[79]. Эта же схема была применена в 1683 году в Ефремове: дело завели в Стрелецком приказе, но затем перенаправили в Разряд[80]. Конечно, было бы натяжкой утверждать, что раз дошедшие до нас первичные архивные источники по делам о колдовстве отложились в фондах Разряда, то и все дела такого рода рассматривались Разрядом. И все же, учитывая сохранившуюся внутреннюю переписку между учреждениями, можно ожидать, что если существовали дела, не попадавшие в Разряд, то часть их должна была дойти до нашего времени и осесть в других фондах.