Магия убийства

Но на балконе так никто и не появился. Вероника осторожно выпрямилась, постояла в простенке между окнами. Заметила, что в кабинете становится светлее, — кто-то зажигает там настоящий подсвечник, — свет был желтоватым, пляшущим. Поборов желание немедленно смыться, Ника осторожно глянула через окно в комнату…

Не сразу поняла, что там происходит. Две мужские фигуры, подсвеченные пламенем пяти свечей, стояли над каким-то длинным свертком. Кажется, скрученным ковром… из которого… Матерь Божья, торчат чьи-то ступни! Вероника снова прижалась к простенку, задержала бурное дыхание, словно из комнаты ее могли услышать!

По хрупкому прозрачному навесу барабанил дождь, непонятно, сколько времени Ника, почти не дыша, таращилась на темный парк, на чуть светящуюся серо-стальную выпуклость над клумбой и не могла себя заставить отлипнуть от стены. Тапки совершенно пропитались ледяной водой, пальцы рук судорожно распластались по холодной стеновой известке.

Вероника не могла себя заставить сделать хотя бы один шаг. Приставной, неловкий, в обратную сторону… А лучше опуститься на карачки и возвращаться ползком! Вдруг в соседней комнате тоже кто-то есть!

Неяркий свет, проникающий из окна кабинета, заплясал на стекле и начал менять интенсивность. Вероника дождалась, пока он совсем исчезнет, — скорее всего, в коридоре, — могучим рывком отлепила себя от стены и рванулась к своей балконной двери со скоростью катапультировавшегося вместе с креслом летчика!

Пролетела десять метров. Трясущимися пальцами, едва не выронив контейнер-камень, закрыла балконную дверь, задернула шторы и юркнула под одеяло. Трясясь от холода и страха, прислушивалась и ждала, что кто-то сейчас к ней войдет, проверит, спит ли гостья, убедится, что это не она под окнами шныряла…

Матерь Божья, спаси и сохрани!!

Если бы Вероника не прислушивалась так истово, то ни за что не различила бы за шумом дождя едва слышный звук заработавшего лифта.

Рулон с ковром спускают вниз? Мертвеца, точнее.

Не слышать, не слышать, не слышать! Вероника крепко зажмурилась и сквозь стиснутые зубы тихо-тихо заскулила: «Ну почему это со мной происходит, а?! Опять. Ну чем я провинилась?! За что меня наказывают?!» Тихонько подвывая, бормоча, ругаясь и молясь одновременно, Вероника постаралась получше замотать окоченевшие ступни в одеяло, внезапно вспомнила торчащие из ковра тонкие белые щиколотки…

Ужасающая картина, невольно выплеснутая памятью, послужила отрезвляющей пощечиной. «Замерзла, говоришь? — ожесточенно поинтересовалась совесть. — Пяточки у тебя озябли? А тому, кто в ковре на первый этаж поехал, лучше?!»

Эка! Из ковра торчали изящные женские ступни!

Ужасающее подозрение смело Веронику с кровати и в одно мгновение добросило до двери в ванную комнату. Прошив ее насквозь, Вероника дернула соседскую дверную ручку — черт, заперто! Помчалась обратно, пробежала по спальне и, совершенно не думая об опасности, выскочила в коридор, в котором уже зажегся тусклый электрический свет. В три кенгуриных прыжка она преодолела расстояние до двери в спальню Эки. Нажала на бронзовую ручку, оказавшуюся почему-то скользкой… Ворвалась в комнату и замерла: на постели под белоснежным одеялом угадывалась выпуклость. И доносилось тихое посапывание.

Блин. Эка спит. Сопит в две дырочки.

Почувствовав невероятное облегчение, Вероника подошла к кровати, шагнула в сторону, чтобы падающий из коридора свет попал на лицо спящей Катерины, немного наклонилась… И сразу резко выпрямилась. Подушка, на которой лежала щека безмятежной Эки, была измазана чем-то темным, почти черным в темноте.

Ника отпрянула! Попятилась, не отрывая взгляда от «спящей царевны», и уткнулась спиной в ребро раскрытой двери. Ей показалось, что она попала в какое-то замкнутое царство смерти — там женщину в ковре несут, здесь девушка спит на подушке, испятнанной чем-то…

Чем? Ника подняла к лицу свою правую руку, которая недавно скользнула по дверной ручке этой спальни, и ужаснулась. Но не удивилась. Тому, что ее пальцы тоже окровавлены.

Как будто преодолев — или насильственно разрушив? — некий психологический барьер, Вероника спокойно развернулась, вышла из спальни и прошла в ванную. Не дрогнув, отмыла руку от крови. Легкая тошнота появилась, лишь когда она доставала из сумочки электрошокер, с которым майор и оба капитана приказывали ей не расставаться. Подумав, подтащила к ручке входной двери кресло и сочинила из него упор. Потом, подумав еще раз, отволокла кресло обратно. В комнате с балконом, проходящим вдоль всего дома, и таким окном сочинять баррикады глупо.

Двигаясь словно сомнамбула, Вероника расправила постель, положила шокер под подушку, легла, накрывшись одеялом, и сразу же уснула. Хотя, не исключено, что это был обычный обморок.