Магия в сердце

Корделия смотрела, как Зефир приближается к сердцевинному стволу, его широко раскрытые глаза смотрели прямо на них. Паника охватила её, она боролась с удерживающими её корнями, отчаянно пытаясь сбросить их, но они только крепче сжимались, впиваясь в её кожу.

– Зеф, послушай меня! – крикнула Корделия, стараясь сохранить спокойный тон, чтобы не напугать его ещё сильнее.

– Знаю, – перебил он, сжимая зубы так, как он делал это всякий раз, когда готовился откусить кусочек брокколи. – Я должен убить его.

Корделия почувствовала, как страх проникает в неё – нет, не в неё, в Дерево. Она всё ещё разделяла чувства Лабиринтового Дерева, как будто оно пустило корни в её тело, в её душу.

– Нет, – быстро возразила она, качая головой. – Нет, Зеф. Дерево не злое, оно просто болеет. Ты должен исцелить его.

Ведь именно так говорила Минерва, правда? Что сопли Зефира обладают силой не только разрушать, но и исцелять?

Зефир покачал головой.

– Я не могу, – сказал он, его голос дрожал.

– Можешь, – возразила Ларкин тихо, но уверенно. – Ты должен попытаться, Зефир. Для этого и существует твоя магия – не причинять вред, а исцелять. Ты просто должен верить в это сам.

– Но оно может навредить вам, – возразил Зефир. – Если я попытаюсь и не смогу…

– Лучше попытаться, – сказала Корделия, решив не говорить ему о своих подозрениях – если он убьёт Дерево, то могут погибнуть все Топи. В этот момент ему и так было нелегко, а Зефир не умел действовать под нажимом. Корделия знала, что он нуждается в утешении и поддержке, поэтому она улыбнулась и постаралась не обращать внимания на страх, впившийся в её сердце так же твёрдо, как не обращала внимания на хватку корней Лабиринтового Дерева, сомкнутых вокруг её запястья. – Ты сможешь, Зеф.

Рядом с ней Ларкин кивнула и эхом вторила ободряющему тону Корделии.

– Магия – это намерение, – напомнила она ему. – Мама всегда так говорила. У тебя получится, я знаю.

– Давай, Зефир, пусть летят сопли! – добавил Дэш, подняв кулак в воздух.

Корделия задалась вопросом, понимает ли Дэш, насколько серьёзна ситуация, но решила, что, возможно, это и к лучшему – то, что он отнёсся к происходящему так легко. Особенно когда Зефир слабо улыбнулся в ответ, и тревога в его глазах слегка рассеялась.

Зефир расправил плечи и перевёл взгляд на сердцевинный ствол. Но он смотрел на него слишком пристально, и Корделия чувствовала, как от мальчика исходят ненависть, гнев и страх.

Корделия не так много знала о магии, как Ларкин, но она тоже слышала, как тётушка Минерва говорила, что магия – это намерение. В данный момент намерения Зефира были искажены. Так же, как и Лабиринтовое Дерево, поняла она.

– Подожди, – сказала она, и Зефир снова поднял на неё глаза. – Прикоснись к нему, – попросила она, вспомнив свои ощущения. Если Зефир сможет почувствовать то, что чувствовала она, возможно, он поймёт. – Положи руку на ствол.

Зефир непонимающе нахмурился, но сделал так, как она сказала, приложив ладонь к коре. Корделия наблюдала, как его лицо разгладилось, глаза закрылись, а сердито сжатые губы расслабились. Она почувствовала, как сердце Дерева забилось ещё громче – настолько громко, что она удивилась, как Ларкин и Дэш не слышат его, но всё их внимание было сосредоточено на Зефире.

Когда Зефир снова открыл глаза, выражение его лица было ясным, а взгляд – твёрдым. Он коротко кивнул – похоже, обращаясь к самому себе. А затем сильно чихнул, отчего сопли разлетелись по всему сердцевинному стволу.

Сопли, растопившие праздничный торт Корделии, были кислотно-зелёными, но эти оказались золотисто-жёлтыми, они как будто сияли в слабом свете восходящего солнца. Корделия сочла их отвратительными, но в то же время странным образом необъяснимо прекрасными.

Какое-то мгновение ничего не происходило. Затем по Дереву прошла долгая, глубокая дрожь, и Корделия, Ларкин и Дэш вздрогнули ей в такт, а Корделию даже слегка затошнило. Когда дрожь утихла, корни очень мягко опустили их на землю, даже позаботившись о том, чтобы поставить Ларкин на ноги.

– Ты сделал это! – воскликнул Дэш, обнимая Зефира. Ларкин и Корделия присоединились к своим братьям, крепко обхватив их руками.

– Я сделал это? – переспросил Зефир в некотором ошеломлении. – Получилось! Ты была права, – добавил он, обращаясь к Корделии. – Когда я прикоснулся к Дереву, я почувствовал, как оно гниёт. Вот о чём я подумал, когда чихнул: я хотел, чтобы оно исцелилось. И оно исцелилось!

Корделия усмехнулась, но через секунду резко ткнула его кулаком в плечо.

– Эй! Что это было? – спросил он, потирая пострадавшее место.

– Если магия – это намерение, то, получается, ты хотел испортить мой праздничный торт! – заявила она.

Зефир одарил её хитрой ухмылкой.

– Может быть, отчасти. Мы с Дэшем подумали, что это будет смешно.

Корделия открыла было рот, чтобы ответить, но Ларкин прервала её:

– Смотрите, – сказала она, устремив взгляд на дерево.