Магистерий. Черный Петер

Женщина еще раз смерила его взглядом, ничего не ответила и ушла в недра особняка, у которого была выбита парадная дверь. Собака, вихляясь, последовала за ней. Снова вспомнились орфы, и Лео передернул плечами.

«Что же произошло?» — спросил он себя очередной раз. Орфы зарычали, но де Лерида и ухом не повел. Мало того, никто из эмэновцев, включая майора, словно бы не заметили. Как будто так и надо. Может, орфам положено было залаять? Тогда почему не залаяли? Они же явно заинтересовались Лео. Явно!

Нет, де Лерида сказал «Придержите собак». Значит, заметил. Все всё заметили, но Лео не задержали. «Пропустите моего человека».

Де Лерида догадался, кто такой Лео? Раскусил незамысловатый маскарад? Но не задержал, почему?

Или орфы рычали на инквизитора? В смысле, и на инквизитора тоже?

Он что — маг? Маг, служащий Инквизиции?

Лео никогда не слышал ни о чем подобном.

А эмэновцы знали, что он маг, и реакция псов их не удивила?

Кто же вы, господин де Лерида?

Лео подождал, не вернется ли женщина, понял что это, очевидно, было окончанием беседы, и двинулся дальше, вглядываясь в таблички на воротах. Местами и самих ворот-то уже не осталось, и Лео даже решил, что знает куда подевался металл — где-то над крышами доносились мерный стук кузнечного молота и характерный звук пилы. Интересно, во что превратятся эти кварталы лет через десять? Если, конечно, Надзор не решит очистить всю территорию и не выгонит поселенцев.

Особняк Эхевериа оказалось узнать несложно, на четырехугольных столбах, соединявших между собой чугунные сегменты ограды, красовались резные пустынные розы тонкой работы — алебастровые раскрытые розетки со множеством полупрозрачных листьев-лепестков. Сам особняк, белый, классического стиля, с флигелями и колоннадой, красивой красной черепицей и кое-где сохранившимися витражными окнами, почти не пострадал за пять лет запустения и отчуждения.

Опавшие листья перед парадным входом были аккуратно сметены в кучи. За домом кто-то явно следил, и Лео приободрился.

Ворота оказались заперты, стучать бесполезно, поэтому он покричал, надеясь, что услышат. Подождал, покричал снова. Над красными черепичными скатами голубело небо, набежали белые облачка, совсем почти летние. Насыщенный эманациями близкого разлома воздух щекотал ноздри и заставлял волоски на шее приподниматься. На пламенеющем полуоблетевшем клене у ворот сидела белка — похоже, что просто зверь — и сердито цокала на Лео, надеясь прогнать его вон.

— Эгей! Извините! Есть кто-нибудь дома? Простите!

Значок господина де Лерида тут вряд ли поможет, хотя, например, в общественный транспорт с ним пускали бесплатно. Великая польза.

— Ты чего кричишь, дядя?

Снизу вверх на него взирало крошечное существо в каком-то теплом тряпье, закутанное до носа. Судя по платку и юбке — девочка. В руках она сжимала деревянного зайца с обломанным ухом.

— Ты не знаешь, кто живет в этом доме? Мне надо с ним поговорить.

— Я живу, еще Полли, Михал, Дарея и Филипп. И еще дядя Давид.

— Твой папа? Можешь его позвать?

— Он не папа, просто смотрит за нами. А кур наших ты хочешь посмотреть? Это там, надо в калитку пройти. От ворот ключ потерялся.

Лео в очередной раз возблагодарил фоновый кисмет, пошел за девочкой — действительно, в углу ограды нашлась незаметная калитка — два прута выломаны и навешена кое-как сбитая дверца из разноцветных досок. К красивой белой стене дома пристроен кривой-косой курятник, в котором похаживали несколько пестрых птиц.

— Дядя Давид! — закричала девочка. — Тут к тебе какой-то приличный господин! В пальто!

Дядя Давид оказался мрачным высоченным стариком с длинной пегой бородой и косматыми бровями. Тощее его тело окутывал немыслимый суконный то ли плащ, то ли сюртук — название свое эта тряпка утеряла, похоже, еще до войны. Лео так понял, что Давид держал тут что-то вроде детского сада — пока родители занимались уборкой урожая и добычей немногих оставшихся в черте города полезных вещей, дети находились в более-менее безопасном месте, а может быть, даже обедали — подробно докладывать о положении дел Лео никто не стал. Правда, грозный старик явно не вызывал в своих подопечных ни ужаса, ни почтения — дети висели на нем, как на турнике.

— Простите, — сказал Лео. — Я ищу кого-нибудь из семьи Эхеверия.

Старик пригляделся к нему и махнул рукой.

— Ты кто ж такой? Чужак, да? Снаружи, что ли, приперси?

— Снаружи. Ищу вот хоть какую-нибудь информацию об Эхеверия.

— Это тебе, мил человек, надо было лет семь-восемь назад приходить. Уехали они все, до войны еще.

— А вы?

— Садовник я их бывший. Апосля катастрофы — ну когда магики-то подорвали тут все — деваться было некуда, я и остался. А что — жизнь тут и вовсе неплохая, сам себе хозяин, да и теплее стало гораздо. Там у вас снаружи, небось, метет уже? А что говорят воздух тут ядовитый, так это, к примеру, брешут. Никто не болеет. Вон они какие.

Дети действительно выглядели вполне здоровыми, а бойкости в них могло бы быть и поменьше.

— Может, хоть что вспомните, местер? Неужели никого не осталось? Семья была не маленькая.