Магнетрон

— Я пришел к вам, Владимир Сергеевич, — торжественно начал Угаров, когда Веснин опустился на стул, — по поручению директора ионосферной станции Евгения Кузьмича Горбачева! Я принес вам полную технологическую документацию по нашим импульсным катодам, а также несколько экземпляров таких катодов. Мы их смонтировали в диодах специально для вас, чтобы вы могли без всяких хлопот снять импульсные эмиссионные характеристики. По нашим данным, ток искрения этих катодов выше пятидесяти ампер на квадратный сантиметр, и в рабочем режиме наши катоды выдерживают до пятисот часов.

— Пятьдесят ампер с квадратного сантиметра! — воскликнул Веснин. — Срок службы пятьсот часов! Это потрясающе! Этим вы оправдали все затраты вашей ионосферной станции за все время ее существования, все затраты на ваши опыты с триодами на самолетах…

— Насколько мне известно, Владимир Сергеевич, — перебил Угаров, — вы смогли развернуть работу по магнетронам, только опираясь на наши опыты с триодами на самолетах. Вы получили от нашего летчика-испытателя Сидоренко сводку всех наших многолетних исследований. И еще прежде того сам Евгений Кузьмич очень долго втолковывал вам, что работать надо в импульсном режиме, а не в режиме непрерывного генерирования, как это делали вы…

— Согласен, согласен, вы совершенно правы, — в свою очередь, перебил Угарова Веснин. — Но поймите меня, что на сегодняшний день тот диапазон частот, в котором могут работать триоды, — это уже пройденный этап. Это уже отживающий диапазон. Это уже мертвое дело.

Угаров вскочил со стула. Лохматый чуб его упал на лоб, концы галстука разлетелись в разные стороны. Гена кричал, возражая Веснину:

— Вы кого считаете более крупным специалистом в области радиотехники — себя или профессора Кампова? Так вот, профессор Кампов предлагает усилить работу по триодам. Он внес в главк предложение организовать на одном из электровакуумных заводов цех по производству сверхвысокочастотных триодов.

— Да ведь я сам говорил с Камповым, я был у него в лаборатории. Он мне о триодах ничего не говорил.

— Профессор Кампов — это вам не Сидоренко. Для чего он будет говорить с вами о том, что вас не касается?

Когда с обеих сторон было высказано столько лишнего, что продолжать разговор на затронутые темы стало уже невозможно, Угаров откинул чуб со лба, пригладил волосы, поправил галстук, снова опустился на стул и произнес тем торжественным тоном, с которого начал:

— Я пришел сюда по поручению Евгения Кузьмича! Гена положил на стол перед Весниным папку с бумагами и небольшой ящичек:

— Здесь, Владимир Сергеевич, вся техническая документация и несколько диодов с различными вариантами катодов.

— В таком случае, Геннадий Иванович, приглашаю вас присутствовать при испытании ваших катодов. Ведь у нас все должно быть готово к испытаниям. Верно, Олег Леонидович?

— Гошьян и Бельговский давно сдали в опытную мастерскую все чертежи установки для измерения импульсных токов катодов, — ответил Оленин.

— Я сейчас все подготовлю, — сказал Веснин и выбежал из кабинета в мастерскую.

— Да, Геннадий Иванович, — вздохнул Оленин, когда они остались одни, — естественно было предположить, что, постоянно размышляя о магнетроне, Владимир Сергеевич в конце концов придет к решительным выводам и умозаключениям, которые обеспечат требуемый срок службы ламп… А вот поди ж ты! Случилось нечто совершенно непредвиденное…

— Ошибаетесь, Олег Леонидович! — живо отозвался Угаров. — Все это можно было заранее предвидеть: зная благородство Евгения Кузьмича, учитывая важное оборонное значение магнетрона, которым вы здесь занимаетесь, естественно было предположить, что мы подарим вам наши катоды.

Гена Угаров говорил недопустимо, вызывающе. Но Оленин ничего не имел против его предположения, что КБ-217 само вряд ли построило бы долговечные катоды и «естественно» здесь могли лишь ожидать подарка от более опытной и сильной организации.

— Читали ли вы когда-нибудь, Геннадий Иванович, новеллы Конан-Дойля о великом сыщике Шерлоке Холмсе? — задумчиво произнес Оленин,

— К чему это вы? — спросил Угаров.