Магнолии были свежи (СИ)

И Мадаленна внезапно рассердилась. Мистер Гилберт, всегда умный, рассудительный и немного лукавый, сегодня был просто невыносимым. Его лукавство переходило в настоящую язвительность, но ее это не смущало и не пугало — так мог позволить вести себя только глупый студент, не понимающий ни приличий, ни законов света. Мадаленна больше не боялась; она посмотрела прямо на него и едва не отвела взгляд — что-то неизвестное до этого момента было там. Странная веселость, тот же азарт, что и у нее и что-то еще, заставившее голубые глаза потемнеть, полыхало там, и Мадаленна вдруг подумала, что он мог поцеловать ее; и хуже всего было то, что эта мальчишеская веселость нисколько не портила его обаяния, наоборот, оно становилось еще сильнее. Мысль оказалась неправильной, и она едва не покраснела, однако сила воли взяла над ней верх, и, презрительно хмыкнув, она нахмурилась.

— Мистер Гилберт, — начала она.

— Да?

— Не могли бы вы объяснить мне, что означает ваше поведение?

— Не понимаю, о чем вы говорите? — от его улыбки сердце стало биться чаще, но она сильнее нахмурилась.

— Я поясню. — она мрачно посмотрела на него. — Сначала вы решаете обсудить моих кавалеров, потом вы убеждаете меня, что живой человек не способен ни на что, кроме танцев, а после вы и вовсе говорите про свою жену в подобном тоне. Вы ведете себя, — она осеклась, огоньки в его глазах были слишком завлекающими. — Как… — все же он еще был ее профессором и приходилось выбирать выражения.

— Ну же, мисс Стоунбрук, — поддразнил он ее. — Что такого ужасного вы мне хотите сказать?

— Как легкомысленная, неоформившаяся личность с очень беспечным характером.

Эйдин усмехнулся, и Мадаленна рассердилась еще больше. Проклятая перчатка так и не стаскивалась с руки, и она взялась за ручку двери. Этот вечер определенно был странным. Но стоило ей чуть распахнуть дверцу, как мистер Гилберт снова встал перед ней.

— Извините меня. — его улыбка снова стала прежней. — Я не хотел вас задеть и обидеть. Просто сглупил.

— В последнее время это становится вашим вечным оправданием.

— Признаю свою беспечность, — развел он руками и умоляюще взглянул на нее. — Может быть, вы все-таки останетесь? Клянусь, я не буду больше вас подставлять, и вы сможете весь вечер мучить меня назидательными замечаниями.

Мадаленна хмуро посмотрела в лоскут зала, который был виден из щели, потом на уютную комнату. Как бы себя не вел мистер Гилберт, остаться ей хотелось только тут. Но ему об этом знать было вовсе необязательно.

— Я останусь, — мрачно ответила она, и Эйдин ликующе закрыл дверь. — Но останусь только потому, что там еще хуже, чем здесь.

— Клянусь, я не буду вам мешать, вы меня даже не услышите. Мне как раз надо было написать письмо. Вы не против, если я поставлю пластинку?

— Пожалуйста.

Сквозь царапание иглы зазвучал голос Эдит Пиаф, «Жизнь в розовом цвете». Она прошла к креслу и позволила себе утонуть в нем. Мягкий бархат обивки соединялся с бархатом ее платья, и ей было очень приятно сидеть в большой комнате, с книгой в руках и смотреть на то, как Эйдин сосредоточенно писал что-то на бумаге. Ручка бегала по листку, иногда замирая, иногда возобновляя свой бег, но он был все таким же серьезным и невозмутимым. Мадаленна уже вчиталась в очередную главу «Саги о Форсайтах», как дверь вдруг отворилась, и вся комната огласилась женским смехом. Она чуть не испугалась, что это Линда. Однако это была не она. В шифоновом платье и немного визгливых интонациях Мадаленна узнала Адрианн — ту же, что была на приеме у них дома.

— Душечка Мэдди, вот я вас и нашла! — Мадаленна поймала взгляд мистера Гилберта и усмехнулась в обивку. — Что вы здесь прячетесь?

— У меня болит голова.

Вечная отговорка в светском обществе.

— Ох, милая, тогда вам обязательно надо выпить шампанского!

— Полагаю, мисс Стоунбрук поможет чай. — холодно перебил ее Эйдин. — И отсутствие всякого шума.

— Я согласна, — протянула Адриан. — Сама терпеть не могу, когда шумят. Ой, а что это вы пишете? — она перегнулась через стол, и Мадаленна увидела, как Эйдин закатил глаза. — Боже, какой у вас прекрасный почерк!

— Благодарю.

— А кому вы пишите?

— Одному другу. И я очень не люблю, когда меня отвлекают.

— Но здесь же мисс Стоунбрук! — со смехом заключила Адрианн.

— Присутствие мисс Стоунбрук мне никогда не мешает.

— О, я вас понимаю! Мадаленна, — Адрианн снова переключила внимание на нее. — Может быть, вы присоединитесь к нам? Думаю, общество вашего профессора может наскучить.

— Спасибо за предложение, но у меня еще болит голова. И общество мистера Гилберта мне никогда не сможет наскучить, уверяю вас.

Мадаленна успела заметить, как вспыхнули глаза мистера Гилберта, но закрыла лицо книгой. Все ее чувства должны были остаться только ее, так ситуация не выглядела настолько неправильной. Дверь за несколько разочарованной Адрианн наконец закрылась, и они снова остались в тишине. Ручка Эйдина скрипела по бумаге, иногда шелестели страницы книги, и все начало дышать спокойствием и уютом. Мадаленна начала забывать, как ей было хорошо в их общем молчании.