Магнолии были свежи (СИ)

Джейн какое-то время молчала, потом уголки ее губ странно дернулись, и Гилберт подготовился заново вытаскивать носовой платок. Но Джейн не заплакала. Он села поудобнее на стуле и подперла щеку рукой. Эйдин знал, что сначала она скажет ему неправду, и только напоследок она вымолвит то, что действительно ее мучало. Он был готов сидеть на кухне ровно столько, сколько этого требовалось.

— Майкл Диггер не пригласил меня на праздник.

— Какое упущение. Для Майкла Диггера. И что они празднуют?

— Освобождение бобров от браконьеров.

— О, так вот откуда это настроение в пользу брошенных животных. — он увернулся от толчка в бок и позволил себе усмехнуться. — И тебе так хотелось увидеть этих несчастных зверушек?

— Мне хотелось увидеть Майкла Диггера.

— А как же тот тип? — он старался вспомнить молодого человека, с которым Джейн целовалась в темном саду. — Ну, с которым я еще поймал тебя при свете луны около роз?

— А, — равнодушно протянула Джейн. — Уилсон. Нет, он мне надоел.

— Может быть в таком случае, котенок, — он поправил ей воротник платья. — Ты будешь целоваться с тем, кто тебе не надоест? Заодно побережешь и мои нервы, и свою репутацию.

— А у тебя нет нервов. — рассмеялась его дочь. — Ты их все потратил на своих студентов.

— Какое рискованное замечание. Тогда смею тебя заверить, что на сегодня нервов мне точно хватит, чтобы засадить тебя дома. И это, — он строго посмотрел на нее. — И это не обсуждается.

— А на концерт классической музыки можно пойти?

— Классической музыки? — он прищуренно посмотрел на нее. — Хороший ход.

— Я училась у гения.

— Твоя лесть не сделает меня более мягкосердечным, но, так и быть, думаю, Бах и Гендель тебе не повредят. Но только с мамой.

Эйдин достал из холодильника цветок гелиотропа и вдел его в петличку. Он почувствовал, как незаданный вопрос повис в воздухе, и Джейн немного сгорбилась. Никогда ему не было сложно решиться на то, чтобы повернуться и посмотреть дочери в глаза. Гилбер все еще видел в ней ту девочку, которая смотрела на него с широко раскрытыми глазами и засыпала вопросами. Теперь ему было бы сложно подобрать ответ. Джейн выросла и стала понимать, что к чему намного быстрее своего отца и матери. Он многое упустил в ее воспитании, но надеялся, что хоть сколько-то она успела побыть беззаботным ребенком, необременным грузом проблем и тревог. Эйдин медленно повернулся к Джейн и пригладил ее растрепанные волосы, в ее глазах застыла печаль.

— А где мама?

— Полагаю, она задержалась в гостях, — беззаботный тон ужасно фальшивил. — У миссис Винтер.

— Правда?

— Дорогая, — он взял ее за руку и внимательно посмотрел на нее. — Твоя мама — взрослая женщина и имеет право бывать где угодно и до сколько угодно. Вот исполнится тебе стобко же, сколько и ей, и сможешь гулять хоть до утра.

— Папа, — Джейн выдернула руку, и ему показалось, что в ее глазах заблестели слезы. — Я не хочу шутить. Где была мама? Почему в газетах снова пишут о ней и этом мерзком Лорде? Вот она с Джонни на концерте, вот она с Джонни на балу, вот она с Джонни на вечере в пользу вдов! — страницы журнала рвались в ее руках. — Почему она не ночует дома? — она вскочила со стула и принялась ходить по кухне. — Почему о вас болтают в свете?

— Милая, — Эйдин остановил ее у двери. — Ты сама знаешь, как устроен свет, дели все услышанное надвое.

— И что тогда получится? — она резко повернулась к нему. — Какая доля правды останется? Что происходит между вами? Почему я не знаю и половины? — ее голос сорвался на крик, и Эйдин крепко прижал ее к себе.

— У нас все будет хорошо, котенок.

— Это отговорки! — воскликнула Джейн, отворачиваясь от поддерживающей руки. — Я уже не так мала, чтобы ты меня утешал. Что между вами происходит?

— Проблема в том, что мы и сами не понимаем.

Слова прозвучали так мрачно и неожиданно, что его дочь осела на стул и пораженно уставилась на его цветок. Гилберт полагал, что правду стоило подавать в несколько ином виде, однако слова сами сорвались с языка, и тут он уже ничего не мог поделать. Джейн хотела, чтобы с ней говорили, как со взрослой, но на самом дела мечтала услышать то, что хотела. Это было знакомо ему, такого же он желал, когда узнал о смерти матери. Он отчаянно хотел услышать, что все это неправда; он все еще оставался ее ребёнком. А сейчас он был отцом и нес ответственность за спокойствие своей дочери. Эйдин подошел к Джейн и приобнял ее.

— Мы действительно не знаем, что с нами происходит, но, обещаю, мы с этим разберемся.

— Как? — ее тон голоса был слишком равнодушным.

— Мы просто сядем и поговорим. — он сам с трудом верил в свои слова, но самым главным было убедить в этом Джейн. — Я уверен, мы сможем найти выход из этой ситуации.

— Мама встречается с этим Джонни? — Джейн подняла на него глаза, и от тоски, которая там показалась, его прошибла дрожь. — Она больше тебя не любит?