Магнолии были свежи (СИ)

Он подтолкнул ее велосипед, и она проехала всю дорогу до дома, не останавливаясь и ни разу не упав. Все ее мысли были заняты только одним — если он настоящий Волшебник, и у него есть все, то, что она может ему подарить?

***

Больно стало ночью. Ей пришлось остановиться в старом доме, Стоунбрукмэноре, потому что было начало весеннего сезона, и все гостиницы в Портсмуте были заняты. Дом был пустой — Полли снова вернулась на бульвар Торрингтон, и Мадаленна осталась в темном особняке одна. Холодный, пустынный, темный — все воспоминания детства нападали на нее, но отталкивались от той боли, которая обнесла ее собой. Она поставила чемодан на пол и найдя спички, зажгла одну свечу. Темные силуэты кружились на гобеленах, обоях и хрустальных вазах, и сразу же смешивались в одну большую тень, когда луч света падал на них. Мадаленна не боялась ни теней, ни призраков. Она охотно бы поговорила с призраком первого Стоунбрука, расспросила — как это сражаться с подступавшей болью и не находить отчаянного выхода. Она бы с удовольствием посмотрела бы на дедушку и спросила, как ему живется без нее и не ответила бы на вопрос, как ей живется без него. Потому что единственная нитка с ее счастливым прошлым была обрезана.

Мадаленна поднялась наверх, в свою старую комнату, где на белом потолке все так же желтело пятно из-за сильного ливня. Не раздеваясь, она легла на прохладную кровать и так сжала глаза, что ее замутило. Под темнотой расплывались цветные пятна, а Мадаленна надеялась почувствовать жжение в глазах и щипание в носу — тогда слезы могли бы пролиться, и ей стало бы намного легче. Но ничего. Глаза были сухими, она не валялась в истерике, и мозг работал отлажено. Нужно будет зайти в теплицы; проверить цветы, навести порядок в сторожке — в комнатах она так и не была, и заняться завещанием. Мозг работал лучше, чем прежде, однако Мадаленна все равно стала засыпать. Глаза закрылись, и она оказалась в спасительной черноте.

А потом наступила боль. Первая. Неприятная. Она появилась не оглушительно, а как бы потягивая. Мадаленна крепко спала под звук начавшегося дождя, как вдруг что-то будто зацепило ее за нерв и начало этот нерв постепенно наматывать. Она все еще крепко спала, а боль уже появилась, неспеша сообщая о своем приходе. Мадаленна старалась удержаться в своем сне, старалась не просыпаться, но сны становились обрывочными, и она слышала только одно слово: «Одна.». Оно повторялось в ее голове голосами нараспев; голоса были страшными, мелодичными; они все пели и пели, а она старалась закрыть уши руками, только чтобы их не слышать. Мадаленна села в кровати и огляделась вокруг — темная комната, темный дом, темный лес. И одна, одна, одна. Рядом не было никого, кто мог защитить, обогреть, улыбнуться. Рядом не было никого, кого она могла защитить, обогреть, улыбнуться. Одна. Голоса стали такими громкими, что она вскочила с постели и открыла окно. Мадаленна всегда чувствовала запах цветов из теплиц, но сейчас все запахи исчезли, кроме одного — сырая земля. Мистера Смитона не было. Он не уехал, он умер, и больше никогда не вернется. Но если она была бы здесь хоть за день до этого, он бы все еще был, он бы все еще сидел в своем кресле-качалке с чашкой чая в руках. Он бы еще был. Боль стала нестерпимая, ей показалось, что она задыхается, и тогда Мадаленна закричала во все горло. Она кричала, кричала так, что верхушки деревьев гнулись. Но вокруг была тишина, и Мадаленна подумала, что оглохла. Но оказалось, что она не кричала; она просто стояла в окне с раскрытым ртом. Мадаленна теряла всех, кого любила. Всегда.

***

У Волшебника тоже был День Рождения, она не сомневалась в этом, а еще Волшебник был очень одинок — это ей по секрету шепнул дедушка. Она часто думала, почему у Волшебника не было ни бабушки, как у ее дедушки, ни такой девочки ее возраста, с которой можно было бы играть. Иногда она представляла, как открывает красноватую дверь, а на пороге ее встречает такая же девочка в розовом платье. Или голубом. У нее могла бы появиться подруга, ведь с соседскими детьми бабушка ей играть не разрешала и каждый раз громко кричала на нее, когда она убегала в город. Но все оставалось неизменным — Волшебник был один, и ей приходилось играть только с ним. Но играть с ним было даже интересно. Он всегда придумывал интересные загадки, помогал ей находить таинственные сокровища и даже сделал ей настоящий жезл фей — длинная палка блестела на солнце и переливалась всеми цветами радуги. Но что можно было подарить самому Волшебнику, у которого было все?