Маяк И.Л. Рим первых царей. Генезис римского полиса (1983)

Юрист Гай очень подробно перечисляет названия всех родственников от 1-й до 6-й степени родства включительно (Dig., XXXVIII, 10, 3), но о входящих в 7-ю степень говорит лишь, что их много, без детализации. Юрист Модестин в XII книге Пандект замечает, что говорить о естественном родстве людей, входящих в 7-ю степень родства, нелегко, потому что за ее границами природа вообще не допускает родственной близости (Dig., XXXVIП, 10, 4). Нельзя признать случайным, что тщательное описание степеней родства с приведением терминов, обозначающих родственников по прямой и боковым линиям, заканчивается в Дигестах на 6-й степени (Dig., XXXVIII, 10, 10). Заметим также, что наследование по преторскому праву (bonorum possessio) охватывает опять-таки когнатов -шести степеней и касается лишь в незначительной мере лиц 7-й степени родства (Dig., XXXVIII, 8(9), $ 3). Можно не сомневаться в том, что эти юридические тексты зафиксировали древнейшие нормы, что 6-я степень родства составляла важнейшую грань в сфере социальных отношений. Наблюдения этнографов также указывают на 6-ю степень как на определенную веху в родственных отношениях. Напомним со своей стороны выражение "седьмая вода на киселе", указывающее на дальность, почти на отсутствие родства. Поэтому 6-я степень должна ограничивать более обширную группу, чем большая семья.

В связи с наблюдением Веструпа нужно сделать ряд уточнений. Прежде всего, под словом "cognatio" имеется в виду кровное родство вообще (Dig., XXXVIII, 10, 10, ф 6, 8), т. е. и по отцовской и по материнской линии. Но законным, имеющим юридические последствия родством в Риме признавалось только родство по отцу. Именно оно учитывалось при наследовании имущества по законам XII таблиц и согласно Гаю (Gai, I, 156; III, 10). Истоки таких представлений коренятся в установлениях отцовского рода. Родственники же со стороны матери принимались во внимание в брачном вопросе. Зто вытекает из сообщения Гая (I, 62) о том, что император Клавдий положил начало признанию законности браков между дядей и племянницей, дочерью брата, женившись вопреки обычаю на Агриппине. Однако брак между дядей и племянницей, дочерью сестры, остался запрещенным, равно как и женитьба на тетках и со стороны отца, и со стороны матери. Конечно, в последнем случае поставлен акцент на запрете родственных браков между людьми разных поколений. Ведь тетки относятся к поколению родителей, а римляне считали невозможными браки не только между родителями и детьми, но даже и между теми, кто занимает их место по свойству (affinitas -- Dig., XXXVIII, 10, 4, ф 7). Важно, что в рассмотренном тексте Гая упоминаются равным образом тетки с обеих сторон. В равной же мере недозволенными считались брачные отношения с кузинами с обеих сторон, подобно тому, как

143

с родными сестрами. Ульпиан (5, 6), как это следует из отрывка, помещенного в сборнике "Tituli ех corpore Ulpiani", считающемся эпитомой из "Институций" Гая, подтверждает это, уточняя, что некогда запрет простирался вплоть до четвертой степени родства, в то время как теперь берут жен из третьей степени. Отголосок таких представлений мы находим у Августина (De civ. dei, 15, 16).

Эти факты указывают на брачно-регулирующую функцию когнатского родства по материнской линии. Но те же функции присущи и когнатам по отцу. Это обстоятельство необходимо сопоставить с известным положением об экзогамии отцовского рода. Принимая и подтверждая вывод Веструпа о границе экзогамной группы примерно на уровне 6-й степени родства, можно, таким образом, полагать, что полственники шести степеней родства по отцу, как правило, и были gentiles, т. е. родичами, потому что они входили в род, gens. Примерно в том же духе, поддерживая тезис Веструпа, высказался, хотя и не аргументируя своего мнения Франчози 47.