Маяк Свана

У Свана снова мелькнула мысль, как сильно она постарела. Как сильно они оба постарели. Как далеко в прошлом остались их детские игры в скальной бухте.

– Не надо втягивать в это Клару, – сказал он. – Давай решим вопрос между нами.

Она уперла в бока костлявые бледные руки:

– Означает ли это, что ты согласен отдать мне дарственную?

– Абигайл, у меня нет дарственной, – устало покачал головой Сван. – Я не знаю, как еще тебе это объяснить, чтобы ты поняла. Если вам с Кортом так неймется вдоволь порыться в моих вещах – ладно, приходите, обыскивайте башню и дом сколько понадобится. Только давай уже положим конец этой пустой суете.

Взгляд Абигайл сделался ледяным:

– Пустой суете? – повторила она. – Это не я устроила, Сильвестр, а ты. Ты упорствовал из-за Нико. Потому что так и не смог мне простить, что я вышла за него замуж. Верно? Не смог простить, что я забрала его у тебя.

– Что? – оторопело воззрился на нее Сван. – Я никогда так не думал. Мой брат никому не принадлежал. И он любил тебя.

Что-то мелькнуло в глазах Абигайл, ее лицо на мгновение смягчилось, но в следующую секунду снова сделалось суровым.

– Ты затаил на меня злобу, – процедила она. – Ты боготворил Нико и ненавидел меня за то, что я его у тебя отняла. Но Нико хотел бы, чтобы ты отдал дарственную, Сван. Он погиб, когда возвращался домой к дочери. И он хотел бы, чтобы дарственную получил ее старший сын.

«В гавань, скорее. «Хейзел» тонет».

– Нет, – сказал Сван. – Нико погиб, потому что ты заставила его выйти в плавание на новой шхуне, которая еще не прошла испытаний. И если я не смог тебя простить, то именно за это.

– Нико сам согласился выйти в плавание. Он подписал договор как капитан торгового судна, прекрасно зная все правила и риски. Ты не имеешь права ставить это мне в вину.

– Он проходил через отмель тысячу раз. Думаешь, его шхуна налетела бы на камни, если бы с ней все было в порядке?

– Нико – не только твоя утрата! – Голос Абигайл зазвенел, глаза сузились, а у Свана опять участилось сердцебиение и сдавило горло – корабль, горевший в его памяти, как будто наполнил воздух едким дымом.

Полукруглая дверь рядом была приоткрыта, и Сван боялся туда смотреть, потому что знал, что там увидит – тот самый погреб, где много лет назад он застал Абигайл и Артура, стоя у другого выхода.

– Я знаю, ты всегда считал, что я недостаточно хороша для Нико, – продолжала Абигайл. – Но он был моим мужем. И он хотел бы, чтобы дарственной владели его дочь и внук.

Жди меня, пока я в море,
На просоленном просторе,
Крепче леди свою обнимай,
Счастливые звезды считай!

Обрывки песни кружили над пылающим океаном, они так громко звучали в голове Свана, занимая все его мысли, что следующие слова вырвались у него прежде, чем он сумел их удержать.

– У него не было дочери, – сказал Сван под гулкие удары собственного сердца, не сводя глаз с двери в погреб. – Хейзел не дочь Нико. Тебе это известно так же хорошо, как мне.

Он тотчас ужаснулся собственной дерзости и взглянул на Абигайл, ожидая, что она придет в ярость. Но Абигайл смотрела на него спокойно и сурово.

– Стало быть, ты знал, – тихо проговорила она. – Я об этом догадывалась.

– Не говори мне, что дарственная должна вернуться к Корту по праву рождения, – отрезал Сван. – Это был свадебный подарок Нико, которого ты обманом заставила на себе жениться.

Несколько секунд Абигайл молчала, тоже глядя на дверь погреба.

– Я его никогда не обманывала, – чуть слышно вымолвила она. – Нико знал об Артуре. И для него это не имело значения. Мы сошлись тем летом, когда он помогал моему отцу. Твой брат был хорошим человеком, Сван. Он единственный из всех вас был добр ко мне. Единственный из вас, кто действительно меня замечал.

Сван невольно попятился, в голове у него помутилось. Неужели это правда? Нико знал об Артуре и все равно взял Абигайл в жены? «У нас будет ребенок». Но прежде чем он успел что-либо сказать, дверь кухни со скрипом открылась, и они оба обернулись. На пороге стояла Клара.

– Мистер Сван, – громко произнесла она, – нам пора. Скоро уже надо зажигать маяк. Мы же не хотим оставить корабли в океане без света.

* * *

Обратный путь на скалу они проделали в тишине, только дождь шуршал листьями. Сван неотрывно смотрел на дорогу, хотя чувствовал, что Клара то и дело поглядывает на него. В его голове безостановочно кружились слова Абигайл: «Нико знал. Нико знал. Нико знал». Все это время он думал, что защищает память о брате, скрывая причину своей неприязни к Абигайл. Но Нико никогда не нуждался в защите. В защите нуждалась Абигайл, и Нико ее защищал.

Когда впереди показалась башня – серая в сумерках каменная кладка была исполосована длинными тенями деревьев, Клара наконец решилась заговорить.