Маяк Свана

– Соляная улица, дом пятнадцать в Бостоне – действительно адрес главного офиса «Тич Интернэшнл», – сообщил Джулиан. – Это бизнес-центр, и один мой приятель тоже снимает там помещение. Он написал, что в ближайшие выходные здание будет полностью закрыто для посторонних, поскольку там проводится какое-то корпоративное мероприятие. Облом. Я собирался позвонить в «Тич» и поторговаться за фотографии с дневником, но раз там будет все закрыто…

Однако у Мари уже возник собственный план – стремительный и безрассудный, – так что у нее самой даже участился пульс. План был настолько нереалистичным, что мог сработать.

– Джулиан, – перебила она. – Ты мне доверяешь?

Он взглянул ей в глаза, затем ответил:

– Да.

– Отлично. – Она вскочила с подоконника и потянула Джулиана за собой. – Ты, конечно, предпочел бы действовать осторожно, но у меня есть совершенно безумная идея. До аэропорта совсем недалеко.

Сван

1913 год

К досаде Свана (но не то чтобы к удивлению) гости решили остаться на маяке подольше.

Как и в случае с Кларой, старик ожидал, что Лу утром проснется и уйдет в город. Как и в случае с Кларой, ожидания не оправдались. Вместо этого молодежь загостилась и чувствовала себя при этом как дома. Скала дрожала от их беготни туда-обратно, ящик со льдом для хранения нормальных продуктов быстро заполнился какими-то помятыми ягодами, которые Клара, видимо сжалившись над ними, натаскала из леса, стол вечно был завален обломками из скальной бухты, а на кухне было жарко от споров о том, насколько близко маяк стоит к краю скалы. Они приволокли из города книги и всякую всячину – самой жуткой штуковиной из притащенного был фотоаппарат, похожий на коробку с ножками. Клара выпросила его у доктора Райта и теперь развлекалась, пугая Свана трескучими вспышками в те моменты, когда он меньше всего этого ждал. Если бы не Стой и башня, явно довольные этим новым соседством и вниманием молодых людей, Сван давно бы выставил их за дверь.

Клара была самой неугомонной девчонкой из тех, кого Сван встречал за всю свою жизнь. Ньюфаундленд всегда был славен степенностью и неспешностью, рассудительностью и основательностью его жителей, и даже самые буйные головы среди местных мореходов не отваживались на то, что вытворяла Клара. Сван был уверен, что когда-нибудь она сорвется, танцуя на краю скалы, и совершенно не сомневался, что после этого отряхнется, залезет обратно и попробует еще раз. Лу был полной ее противоположностью – спокойный, осторожный, он боялся воды и высоты, скалы и маяка. Странная это была компания. Но две пары крепких молодых рук все-таки оказались не лишними. С их появлением Сван обнаружил, что хозяйственные дела его не так выматывают, что он с каждым днем ложится раньше, встает позже и высыпается лучше, хотя выработанный за долгие годы рефлекс – проснуться и пойти подлить масла в резервуар на маяке – по-прежнему будил его по ночам. Клара починила дверь сарая с маслом и сломанное окно в боковой комнате – Сван удивился, сколько там теперь света и тепла. Она ступала по истертым камням и ветхой железной галерее маяка с величайшей осторожностью, и башня в ответ поскрипывала веселее, чем когда-либо. «Клара поймет, – думал Сван. – Незадолго до наступления конца она это почувствует так же, как и я».

Ибо надежды спасти маяк уже не осталось. Старик поймал себя на этой мысли несколько дней назад, сидя в кресле у крыльца и поглаживая ладонями истертые резные узоры на подлокотниках. Он лениво прикидывал, куда ему податься после того, как башня упадет со скалы. Остаться здесь и продолжать смотреть на океан без нее? Или перетащить свое кресло к Питеру? Выдержит ли он жизнь в другом месте?

И вот тогда-то он вдруг понял, что впервые подумал не «если башня упадет», а «после того как».

С тех пор Сван никак не мог избавиться от этой мысли, и впервые башня не возмущалась, не возражала ему. Возможно, они оба знали, что конец неизбежен, знали много лет, даже тогда, когда Сван без устали писал письма с просьбами о помощи в «Банк Норманов». Может, они оба просто устали притворяться. Потому что уже слишком поздно. Башня упадет в океан. И Сван заметил, что с принятием этой мысли жить ему стало спокойнее, даже несмотря на двух неугомонных гостей.

Хорошо, когда в самом конце ты не один.

Прошло две недели, и Сван кое-как приспособился к их присутствию, научился жить рядом с ними – бродил вокруг угрюмо, настороженно, ожидая момента, когда башня наконец устанет от их шума и гвалта и всех разом скинет в океан.

Однажды вечером старик сидел в кресле, а Клара отправилась на башню зажигать огонь. Отсюда, снизу, тоже неплохо было наблюдать, как разгорается пламя и линза начинает вращение. Он даже не заметил, как в кресло Питера, стоявшее рядом, опустился Лу, и обратил на парня внимание, лишь когда тот кашлянул.

– Я вам не помешал? – спросил Лу.

– Не больше, чем обычно, – проворчал Сван, и парень заулыбался.

– Хорошо. Я должен вам кое-что сказать, только не говорите Кларе, что я это сделал.

Сван покосился на него:

– Не нравится мне, как это звучит.