Маятник

– Больше не трогай, – услышал он за спиной голос. Это был Герка. – Больше бы таких работ, – с сожалением произнес он негромко. – Боюсь, что тебя могут отчислить за неуспеваемость.

Артём сперва растерялся, и даже захотел сгрубить, но что-то сдержало его от этого.

…-Я серьёзно говорю. Этюд замечательный. Больше не трогай его. Вот здесь немного теплее сделай и всё.

Герка уже собирался уходить, как Артём остановил его:

–Спасибо за своевременную подсказку.

–С тебя килограмм пряников, к вечернему чаю, -расплывшись в улыбке ответил Герка. Улыбаясь во весь рот, он присел на камень и стал разглядывать рисунки на камнях.

–Не держи на меня зла за утёс. Сам не знаю, как вышло, -осипшим от волнения голосом едва выговорил Артём.

Герка перестал улыбаться, но его глубокие голубые глаза по-прежнему светились.

–Да ладно старик. Я сам виноват. Напросился. Да ты бы и не отпустил.

–Кто знает, -многозначительно протянул Артём и тяжело вздохнул.

–Альпинисты своих не отпускают, верно? -сказал Герка, и как-то по-особому, немного смущённо улыбнулся.

Артёма даже подкинуло вверх от неожиданности, но он удержался.

–Кто тебе… Ты откуда узнал?

–Да ладно, Артём. Всё нормально. Не держи меня за последнего болтуна. Не волнуйся. Не говоришь, значит так надо.

Вставая, Герка хлопнул Артёма по плечу, и пошёл к своему этюднику, оставив его всё додумывать самому.

В тот день Артема как подменили. До вечера он успел выполнить всю обязательную программу по композиции. Уже на пределе сил, с руками, трясущимися от усталости и от волнения, не покидавшего его в последних двух этюдах, он кое-как догнал еле ползущих, не менее уставших товарищей. Обратно шли молча, стукая этюдниками и зонтиками о дорожные валуны. В прозрачной дымке медленно спускалось солнце, окрашивая горизонт удивительным золотисто-оранжевым цветом.

Проходя вдоль деревни, все с удивлением отметили, что она ожила. Во дворах суетились люди, а проворные шавки уже миролюбиво крутили хвостами, не выдавая никаких признаков агрессии, как старые закадычные приятели. Девчонки скармливали им припасенные лакомства, оставшиеся с обеда.

Все нимало удивились, когда проходили мимо колодца. Вокруг было идеально убрано, а на краешке сруба красовалось знакомое ведро и эмалерованная кружка. Во дворе дома никого не было, калитка висела как и положено, на двух петлях, и было чувство, что там как будто извиняются за свой захудалый вид. От воды ломило зубы, а глаза у всех наполнились радостью. Об утреннем случае уже никто и не думал. Даже Герка, на редкость, вел себя культурно, пропустив вперед всех девчонок.

После того, как все напились, Артем отцепил ведро и вернул его хозяину, тихо поставив на невысокое крылечко. Мимоходом он встретился взглядом с Ольгой, и в первый раз не отвёл взгляда, почувствовав что-то новое в себе и в ней, незнакомое и по-настоящему доброе. Уже в сумерках, натыкаясь в темноте друг на друга и спотыкаясь, без всяких чувств, с одной лишь дикой усталостью, студенты вползли в село.

У печки колдовали дежурные. По тому, как их встретили, нетрудно было догадаться, что путешественников заждались. Всем хотелось поделиться впечатлениями, и место как нельзя лучше располагало к этому. Да и рассказать было что. В этот вечер было что-то теплое, приятное от долгих посиделок у печки.

Бренчание гитары, как магнит, притягивает своей наивностью и простотой. Кое-кто неторопливо потягивает папироску, пуская дым в прохладный ночной воздух. При тусклом свете лампочки-переноски видны довольные, даже счастливые глаза девчонок. Они светятся в темноте огоньками, обжигая внешне равнодушных парней. Из трубы вылетают искорки и, поднимаясь над землей, исчезают в ночной мгле. Успев промыть косточки друг другу, все потягивают из больших кружек чай, передергиваясь всем телом от его крепости. Под впечатлением дня кто-то пишет письмо домой.

Намотавшись за день, Артем ковырялся с фотоаппаратом. Волновал механизм перемотки. Зная наизусть весь фотоаппарат, он по звуку мог определить его слабые места. Несмотря на усталость, Артем испытывал какой-то прилив сил. Ноги гудели от бесконечной ходьбы, но чувство это было приятным, к тому же, эти нагрузки были ерундой, в сравнении с теми, что доводилось испытывать раньше. Вокруг беззаботно резвились те, кто оставался в лагере, но это нисколько не раздражало его. Даже веселило. Герка, как всегда, дурачился. Артем поймал себя на мысли, что не держит на него зла, хотя, желания общаться с ним по-прежнему не было. Братья бренчали на гитаре, то и дело вырывая ее друг у друга. Поражал репертуар: от блатных песен до романсов. Некоторые даже нравились Артему. Сам он не пел, воспринимая этот инструмент, как полный пережиток и проявление меланхолии. Но некоторые песни заставляли задуматься, открывая мир совсем в других красках. Вокруг гитары сидели полусонные девчонки, и тоже что-то мурлыкали себе под нос.

Пашка, здоровый и горластый, искоса поглядывал на них.

Артем давно обратил внимание, что каждый из парней по-разному смотрит на девчонок.