Маятник

Не обращая внимания на пустой треп, Артем вынул из сумки армейскую флягу и доверху наполнил ее водой. Через секунду все опомнились и ринулись к колодцу.

Спокойно пройдя мимо обезумившей толпы, он вернулся к хозяину. К этому времени подошли Вагин и несколько взрослых ребят, среди которых Артём увидел Еву. Он подошел к ним:

– У нас есть хлеб?

– А что случилось?

Артем повернулся в сторону стоявшего на крыльце человека:

– В деревне магазин уже неделю не работает. Может, с полбулки найдем? Взамен предлагают рыбу.

Артем взял у ребят целую булку немного подсохшего хлеба и вернулся к хозяину. Сперва тот отказывался, предлагая поделить буханку пополам, но потом взял. Скрывшись в огороде, где в траве прятался погреб, он появился через минуту, неся в руках две большие красные, слегка завяленные рыбины.

– Это еще зачем? Одной хватит, – запротестовал Артём.

Но нанаец не отступал, и вторую рыбину тоже пришлось взять. От кеты исходил приятный запах дыма, Артем смачно втянул носом воздух, и не скрывая восторга поднял их вверх, вызвав взрыв аплодисментов. При виде рыбины у всех сразу поднялось настроение, никто уже не держал обиды за утёс; рыба перевесила всё. Один Болдырев попытался вызвать подозрение к трофею, вроде, как червивая, но на него тут же зашипели, и он свернулся, как улитка, только оправдываясь:

– А что я. Я как все. Хорошая рыба. Да. Пальчики оближешь.

На первый взгляд ничем не привлекательная Кальма все же имела свои особенности. К самой деревне подходил густой кедровый лес. Он стоял сплошной стеной, почти касаясь своими корнями огородов. С трудом уместившись между лесом и рекой, дома выглядели игрушечными. С огородами жители не особо ладили, поэтому они мало чем отличались от диких зарослей. Не очень обрывистый, но высокий берег, сплошь усеянный большими разноцветными валунами, уходил в воду. Между камней резвились мальки, то и дело выпрыгивая из воды. Противоположного берега почти не было видно. Лишь узенькая полоска отделяла голубое небо от такой же голубой воды.

Устроившись на берегу среди камней, путешественники принялись поглощать всё съестное. Рыба шла на «ура». Даже ленивый и вечно брюзжащий Юрка не удержался от соблазна и уплетал не хуже других. Запах соленого копченого мяса, аппетитного ярко-оранжевого цвета, сводил всех с ума. Пока резали следующую порцию, все только и успевали проглатывать слюну и облизываться.

На некоторых камнях проглядывались непонятные рисунки. Рассматривая их, Артем никак не мог разобрать их смысл. Не было никакой логики в их контурах. Одни чем-то напоминали известный нанайский орнамент, но незаметно пропадали в шероховатой поверхности камня. Другие выглядели как маски фантастических существ или животных. Но самое удивительное было в том, что рисунки казались не выбитыми каким-нибудь острым предметом, а выдавленные пальцем, словно камень в тот момент был глиняным.

– Им тысяча лет, – объяснил Вагин, заметивший любопытство Артема. – И до сих пор не расшифрованы.

– Какая нужда в том, чтобы распутывать их? – спросил Артем пожимая плечами. – Люди живут здесь тысячу лет и, наверное, не вникают в смысл этих рисунков. А приедет какой-нибудь очкарик со свитой и начнет учить их жизни. А им это не надо. Они и так всё умеют. А для того, чтобы понять все это, нужно жить и родиться у этих камней. – Артем взглядом обвел весь горизонт. – И не один раз.

– Не понял. Что значит, не один раз?

– Умереть и родиться не один раз.

– Ты, Артем, философ. Может, надо проще к вещам относиться?

Артем нашёл глазами работающего челюстями Болдыря.

– Ага! Вот как он. Пришел, нагадил, и ушел. Они этой жизнью живут сотни лет, а он, видите ли, побрезговал. Запаха испугался. А от самого за версту гнилью несет.

Вагин усмехнулся и, порывшись в рюкзаке, вынул планшетку, и стал делать зарисовки каменей. Скоро уже все шуршали карандашами. Дощелкав до конца пленку, Артем тоже принялся за акварель. Почувствовав удивительную легкость в душе и теле, он с удивлением для себя отметил, что первый раз за пленэр краски превращаются в цвета. Вокруг стояла тишина, совсем не похожая на ту, которая окружала его в любом другом месте. Даже поначалу развязанная публика притихла. Каждый углубился в свой этюд, как будто вокруг было что-то из ряда вон выходящее. Артем не мог не уловить этого. То ли шелест близкого леса, то ли, может быть, река, мягко касающаяся ног своим сильным и спокойным телом, а, может, невидимые жители, как духи, витали вокруг, не решаясь даже подойти близко, лишь издали, молча наблюдая за непрошеными гостями. Впервые он увидел воздух. Увидел пространство и почувствовал его плотность. Ощутил его вкус. К нему подходили ребята и подолгу со спины разглядывали этюд, тихо о чем-то переговариваясь. Ивы отражались в зеркальной поверхности Амура, а небо наполнилось спокойным и мягким светом, какой бывает после обеда в тихий безветренный день.

Почти закончив работу, Артем почувствовал необычное в себе – не было усталости. Было полное удовлетворение от работы.