Майя

Из-за отсутствия мостов Белишба никогда не стала бы частью Бекланской империи, не полагалась бы на торговлю с Беклой и на защиту от набегов терекенальтцев и катрийцев. Беклу и Хёрл-Белишбу разделял Жерген – бурная река в триста локтей шириной и десять локтей глубиной. Однако через Жерген протянулась цепь островов под названием Нарбой; крохотные клочки суши размером от пары до нескольких десятков шагов шириной разбивали реку на многочисленные узкие рукава. Эти островки укрепили, обнеся частоколом, и соорудили своеобразную переправу, Ренда-Нарбой, или Островной мост, перекинув от одного острова к другому длинные бревна с прочными дощатыми помостами локтей шесть в ширину, по которым могла проехать груженая воловья упряжка. Все тринадцать мостков поддерживали в образцовом порядке, а в сезон дождей выволакивали на берег, чтобы их не снесло половодьем.

В один из таких островков у левого берега Жергена и уткнулся нос Майиной лодки. При свете дня оказалось, что от удара носовая обшивка кое-где разлетелась в щепки, но в целом не пострадала. А вот при взгляде на реку Майю охватило уныние: низкие серые тучи нависали над бурным потоком, некоторые островки уже скрылись под водой, бурая пена заливала траву и кусты. Вода неслась по бесчисленным протокам, шипя и пенясь, как в мельничном лотке. Пустынные пологие берега пересекала полоса мощеного тракта. Вдали, на южной, белишбанской стороне, виднелась деревенька.

На обеих оконечностях Островного моста стояли бревенчатые хижины, где летом сидели сборщики подати – переправа была платной. Ниже по течению река разливалась по равнине, в ложбинках собирались озерца, подернутые рябью дождя.

Майю бил озноб. Она с трудом надела промокшую куртку, застегнулась на все пуговицы, пытаясь согреться (мокрые кудри холодными склизкими водорослями липли к спине), и неохотно пожевала ломоть хлеба; больше всего хотелось горячего питья.

– Пожалуй, пора решать, что делать дальше, – сказал Анда-Нокомис. – Можно оставить лодку и пойти в Хёрл. Правда, неизвестно, безопасно ли это. По слухам, здесь разбойники пошаливают.

– Допустим, до границы с Катрией лиг двадцать, – заметил Зан-Керель. – Майя, как ты думаешь, долго туда плыть?

– Ну, если лодка выдержит и больше ничего не случится, то к вечеру доберемся, часов за двенадцать. Вон как река разгулялась! Главное – на плаву удержаться.

– А это не опасно? – спросил Байуб-Оталь, глядя на бушующий поток. – Похоже…

– Ох, вы еще спрашиваете! – не выдержала Майя. – Конечно опасно! Вы прямо как дитя малое…

– Я просто хотел узнать, возможно ли это…

– Ну, если повезет, то возможно, – ответила она. – Если прямо сейчас в путь отправиться. Чем дольше задержимся, тем хуже будет. На стремнине я с лодкой управлюсь; если ни во что не врежемся, то доплывем. А вот как к берегу приставать… Ладно, об этом потом подумаем.

– Майя, а ты сама чего хочешь? – спросил Зан-Керель.

– Если ты хочешь в Катрию, то я тебя доставлю, не сомневайся.

– Я верю, – признался Зан-Керель. – Майя, боги тебе благоволят, с самой Беклы.

– Эй, вы, в лодке! – внезапно окликнули их с белишбанского берега.

Из деревни вышли четверо и решительно направились к путникам. Один из незнакомцев шагал чуть впереди, за ним следовали трое солдат в накидках, кожаных шлемах и с копьями.

Они остановились на берегу, шагах в двадцати от островка. Главный хмуро поглядел на Байуб-Оталя и Зан-Кереля и осведомился:

– Вы что здесь делаете?

Байуб-Оталь надменно посмотрел на невысокого худощавого мужчину – судя по ухваткам, важную особу среди деревенских жителей.

– Я вас спрашиваю! – воскликнул незнакомец.

– Слышу, – холодно ответил Байуб-Оталь.

– А вы сами что здесь делаете? – спросил Зан-Керель.

– Я за мостом присматриваю, – заявил незнакомец. – А вам что здесь понадобилось? Кто вы такие?

– А вам какое дело?

– Во-первых, вы три столба в ограде снесли. А во-вторых, чего это вы по реке в половодье сплавляетесь? Не иначе как беглые или краденое везете, одно из двух. А может, и то и другое. Подгоняйте-ка лодку к берегу, мы вас обыщем.

– Вы знаете, кто я такой? – с ледяным презрением произнес Байуб-Оталь. – Я – субанский бан.

– А мне плевать! – приказал незнакомец и дал знак солдатам.

Они тут же вскинули копья.

Байуб-Оталь не двинулся с места.

– Я понимаю, уважаемый, что вы исполняете свой долг, но… – начал он.

– Пошел вон, сволочь! – выругался Зан-Керель, который никогда не сквернословил, но бессонная ночь и тяготы опасного пути заставили его забыть о правилах приличия.

Один из солдат, не дожидаясь приказа, метнул копье в Зан-Кереля. Катриец вовремя отшатнулся, и копье, оцарапав ему шею, вонзилось в бревенчатый частокол. Зан-Керель ловко перехватил древко и швырнул копье в обидчика, попав ему прямо в грудь. Солдат с жутким криком повалился на землю. Зан-Керель поднял с палубы свою перевязь, вытащил меч из ножен и воздел его над головой.

Солдаты, вместо того чтобы метнуть копья в противника, с ужасом переглянулись и пустились наутек. Их начальник поспешно последовал за ними. Раненый выл и корчился на земле, вокруг растекалась лужа крови.