Майя

И на самом деле, начало разрушительной первой мировой войны в 1914 году было подготовлено с решающим вкладом науки в возросшую мощь держав, которые в моральном, гуманитарном измерении сохранили отсталость, усугубленную догматической верой в неминуемое торжество прогресса. Результатом мирового кризиса стало резкое падение статуса ученых и откат Науки как сообщества в своем институциональном и социальном развитии к формам и методам выживания, бытовавшим до XIX века. Не только в России или в Германии немногие оставшиеся ученые оказались «у разбитого корыта». Немногие корифеи, подобно Ломоносову, вынуждены искать милости и защиты у сановных вельмож, выбивать у казны средства на поддержание исследований. Также и в других странах наука вернулась в стены университетов, финансируемых сообразно традициям и возможностям элиты. Этот откат назад в развитии с последующим наверстыванием и повторением пройденного, а также поиски новой идентичности и идейной основы взамен утраченных догм – все это и есть содержание 19-й стадии Реставрации, вполне применимой к состоянию науки в 1914-1933 годах. Но при этом за счет жертвы темпа и социального статуса осуществилась основательная чистка Науки, в которой остались работать только подлинные энтузиасты и очень умные люди, способные выйти на уровень квантовой физики, системного анализа и других новейших идей.

Чтобы утвердиться в доказанной гипотезе, мы, пожалуй, в следующей главе быстро обозрим только «катуны» с творческой, «северной» ориентацией - Змей, Вода, Тростник, соответствующие большим узлам Надлома.

Тем не менее, уже сейчас всех нас можно поздравить с очередным открытием на пути к будущей интегральной гуманитарной науке, которую мы вслед за А.Азимовым называем «психоисторией». Открытие это звучит так:

Всемирно-исторический процесс имеет в своей основе четкий ритм, похожий на тактовую частоту компьютера. При этом носителем исторического ритма является научное сообщество или его исторические аналоги в прошлом. Все прочие сообщества – экономические, политические, технологические, государственные и соответствующие процессы развития – подстраиваются и подчиняются заданному ритму процесса познания.

20. «Говорил, ломая руки, краснобай и баламут…»

Наверное, я немного слукавил, когда в прошлой главе сразу назвал открытием гипотезу на грани великого открытия. Но это исключительно от желания быстрее сообщить читателю об этом ошеломляющем и вдохновляющем результате. На самом деле я, разумеется, немного поспешил, забежал вперед, заглянул в конец текста вместо последовательного движения. Но судите сами, насколько это мысленное забегание вперед было оправданным.

Мы уже знаем, что знаки Змей, Вода, Тростник, Землетрясение и Мировое Дерево имеют «северную» ориентацию, то есть означают творческие психотипы. Аналитическое описание «эпохи Землетрясения» 1933-1953 годов включает в себя рождение, выход в свет в качестве ведущего субъекта развития современной Науки. Следовательно, предполагаем мы, в эпохи Змея, Воды и Тростника тоже должны происходить важные события в истории Науки и ее взаимоотношениях с государством и обществом.

Заглядываем в «таблицу катунов» и сопоставляем даты:

245

Змей

16.02.1697 – 03.11.1716

Начало эпохи Змея не просто совпадает с назначением Исаака Ньютона смотрителем, а затем управляющим Монетного двора, но также с «Великим посольством» Петра I, включая встречу в Лондоне двух великих современников. Между тем, мы уже эмпирически уяснили, что финансовая политика, особенно основанная на строгих «научных» принципах, является важной частью «духа времени». Помним мы и о начале «эпохи Орла», когда российское правительство точно так же опиралось в денежной реформе на авторитет Науки в лице Менделеева.

Особенность большого узла «Пик Подъема» (10/11), которому соответствует психотип Змея, заключается в том, что именно в этот период новое сообщество, созревшее под спудом прежней традиции, ненадолго, но становится ведущим актором процесса. Для сравнения, в процессе российской истории примеру русская интеллигенция впервые выступила на историческую сцену в форме заговора и восстания декабристов, затем эта тенденция вновь ушла в подполье, но вернулась в форме революционной демократии и стала ведущей силой в ХХ веке. Так и на рубеже XVI-XVII немногочисленные адепты Науки предприняли смелый, но безнадежный на данном этапе рывок в будущее. Сам город Санкт-Петербург является таким же памятником этому прорыву Науки в сознание правящих элит, как Сенатская площадь с Медным всадником напоминает о декабристах.