Читаем Майя Плисецкая. Рыжий лебедь. Самые откровенные интервью великой балерины полностью

Андрей Вознесенский

Нет альтернативыВодораздел суров,Незрячих спор и глухих.Есть в мире страны сыров,Россия – страна сырих[1]!На источники не сетуя,Я читаю в прессе мира:«Эмигрирует Плисецкая,Ощутив нехватку сыра».Байконуром стал Плесецкий.Есть альтернатива тира.Нет альтернативы сердца.Гении нам не по средствам.Шостаковичу и Тищенко,Януковичу и ЮщенкоНе усесться по-соседски.Нет альтернативы сердца.Жизнь идет интерактивно.Майе Михайловне ПлисецкойВ мире нет альтернативы.Зал осенне-полысевший,Видит, как она красива,Гений мира и России.Да здравствует Майя Плисецкая!Утроим производство сыра.

1 декабря 2004 г.



Людмила Зыкина щедро, по-русски обняла Майю Михайловну.


Майя не изменяет себе и Кардену

Фонд Андриса Лиепы устроил в атриуме Новинского пассажа грандиозное чествование Майи Плисецкой. Балерину засыпали цветами и вручили невероятный торт «Кармен».

Майя Плисецкая с размахом отмечает свое 80-летие. На Новой сцене Большого театра покажут ее любимые «Лебединое озеро», «Дон Кихот» и «Кармен-сюиту». В роли Кармен – прима Большого Светлана Захарова. Плисецкая специально приезжала на ее репетицию. Тем более что балет возобновил сам Альберто Алонсо, знаменитый кубинский хореограф, который в свое время поставил «Кармен». 20 ноября, в день рождения, в Кремлевском дворце пройдет гала-концерт в честь Плисецкой.


11 ноября 2005 года. Радостно увидеться в такой вечер: юбилейные торжества в Новинском пассаже Москвы.


Фонд Мариса Лиепы также устроил в Москве свое чествование великой балерины – концерт «Аvе Майя», – где собрались звезды и многие деятели культуры и политики. Перед началом представления можно было полюбоваться выставкой замечательных фотографий юбилярши.


Николай Цискаридзе любовался обожаемой балериной из зала.


Конфетти закружилось в танце вместе с Плисецкой. Майя Михайловна счастлива! Зрители тоже!




Казалось бы, финал вечера, Плисецкая выходит на сцену поблагодарить зрителей и гостей. Но раздается музыка «Кармен-сюиты», и Майя Михайловна не может устоять…


В конце вечера Майе Михайловне организаторы праздника преподнесли еще и невероятный торт, который Плисецкая тут же предложила разрезать и угостить всех.


Плисецкая традиционно была в наряде от Кардена. Только она взошла на сцену, как зазвучало «Болеро» Равеля. И Майя Михайловна исполнила несколько изумительных па. Зал неистовствовал от восторга… Андрис Лиепа следовал своему неизменному ритуалу: преклонив колено, преподнес цветы. И огромный букет из белых роз вручил совладелец Новинского пассажа.

Когда в конце Майя Плисецкая вышла на сцену поблагодарить публику, оказалось, что Андрис Лиепа приготовил балерине еще один подарок – зазвучала ее любимая «Кармен». Понятно, что Майя Михайловна устоять не смогла. А тут еще в праздничном танце закружилось разноцветное конфетти…

Кстати, не все приношения были музыкальными: организаторы юбилейного вечера в финале вручили Плисецкой грандиозный торт «Кармен», весь в кружеве розового сахара, который напоминал цыганскую юбку.

17 ноября 2005 г.

Майя Плисецкая: Я никогда балетом не увлекалась!

Ясно было сразу: как только Плисецкая прилетит в Москву, ее станут просто рвать на части устроители юбилейных торжеств, журналисты, поклонники… Поэтому об интервью с Майей Михайловной договорились заранее: встретимся после пресс-конференции в Большом.

Однако не успела она завершиться, как секьюрити театра встали мертвой стеной. Видимо, организаторы опасались, что огромная толпа журналистов и поклонников сметет их вместе с юбиляршей. Интервью катастрофически срывалось.

Но тут один из охранников на мгновение потерял бдительность, и я рванул к лифту, на котором Майю Михайловну уже собирались увозить в недра театра. И, набрав в легкие как можно больше воздуха, во весь голос закричал: «Майя Михайловна!» А что оставалось делать?!

Плисецкая обернулась и, улыбнувшись, раскинула свои лебединые руки, чтобы обнять… Важная свита изумленно расступилась.


После легендарного «Спартака». Две четы – Хачатурян – Макарова, Щедрин – Плисецкая.


Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное