Майкл Льюис

родного штата Луизиана, любил говаривать, что в аду на самом горячем огне поджаривают

ханжей и лицемеров. О господи, хотелось бы верить, что это не так. Не прошло и двух недель

после попытки Рональда Перельмана захватить нашу фирму, как мне сообщили, да нет, меня

проинструктировали, что новым приоритетом Salomon Brothers становятся мусорные облигации

[Из-за этого изменения политики в начале 1988 года Генри Кауфману пришлось уйти в

отставку.]. И поразительно, но работа тут же нашлась. В июле 1987 года высшие менеджеры за

взятые в долг 4,9 миллиарда долларов выкупили у акционеров корпорацию Southland, которая

владеет сетью разбросанных по всей территории США продовольственных магазинов 7-Eleven.

Для этой операции Salomon Brothers и Goldman Sachs предоставили краткосрочный

промежуточный кредит. Подобно всем другим промежуточным кредитам, наш подлежал быстрой

замене выпуском мусорных облигаций от имени корпорации Southland. Облигации должны были

быть проданы инвесторам, а деньги от продажи вернулись бы к нам. Единственная заминка

случилась в том, что инвесторы по каким-то там причинам отвернулись от этих облигаций. В

неудаче обвинили нас, продавцов, - мы недостаточно усердно делали свое дело.

Хитроумный Дэш Райпрок заблаговременно отошел в сторону, давным-давно убедив свое

начальство, что его клиенты покупают только облигации Правительства США. Благодаря такой

его предусмотрительности никто и не рассчитывал, что он станет торговать мусорными. Зато я

влип в это дело прямо по самую маковку. У меня возникла та же проблема, что у человека, который дал миллион на благотворительность, а потом его осаждают с проклятиями и требуют

еще. Мне удалось продать облигации Olympia & York более года назад, а теперь эта - и

подобные ей - операция преследует меня. Было решено, не вполне безосновательно, что тот, кто сумел впендюрить своему клиенту облигации Olympia & York на 86 миллионов долларов, сможет продать и облигации корпорации Southland. В качестве расплаты за прошлые подвиги

меня приговорили к их повторению. Я не мог верно оценить достоинства этих облигаций, но, раз

невежественность не помешала мне прежде, считалось, что и на этот раз она не станет помехой.

Наши специалисты по мусорным облигациям настаивали, что облигации Southland - это

хорошее помещение капитала, но чего же тогда они сами их не продавали? В случае успеха

именно они выиграли бы больше всех (30 миллионов долларов прибыли для отдела мусорных

облигаций), а в случае неудачи именно они теряли больше всех (вылетали с работы). Но даже

если эти облигации представляли собой собачьи отбросы, никто не рисковал об этом заявить.

Время распределения премий уже надвигалось, и честное отношение к качеству нашего товара

должно было проявиться в больших скидках с цены.

Я нутром чувствовал, что Salomon Brothers ничего не понимала в мусорных, так что если

уж мы подписались на сбыт какого выпуска, то это и будет самый последний мусор. Мне кажется, фирма сделала ошибку, типичную для всякого начинающего: мы протолкались в самый центр

рынка и купили первое, что подвернулось под руку. Вокруг не было никого, кто знал бы хоть что-

нибудь о Southland и кому я мог бы поверить, так что оставалось только довериться

собственному внутреннему голосу. А голос этот твердил, что эти облигации прокляты и

обречены.

В прошлый Новый год я решил начать новую жизнь и больше никогда не продавать людям

то, что, по моему мнению, им не следует покупать. Великим постом мне пришлось нарушить

клятву. Я до сих пор стыжусь своего скромного участия в мировых рынках капитала, даже

несмотря на то, что законом этих рынков остается caveat emptor (покупатель должен быть

бдительным). И я был такой не один. Дэш был экспертом в торговле облигациями. «Ты дерьмо!»

- кричал он на того, кто обманом впаривал облигации. Ну а потом и сам занимался тем же

самым. Более того, всякий раз, как мне удавалось сбагрить облигации в портфель какого-нибудь

инвестора, он начинал являться мне, обычно в виде безнадежно обосранного клиента вроде

моего германского Германа, который каждое утро звонил мне, чтобы задать горестный вопрос:

«Майкл, у тебя нет еще какой-нибудь хорошей идеи?» Я плохо спал по ночам, и мне мнилось, что по всей Европе облапошенные мною инвесторы протыкают окрещенную моим именем куклу

отравленными булавками.

По поводу облигаций корпорации Southland вопрос стоял так: как провести моих клиентов

мимо этой ловушки. Легче сказать, чем сделать. Оказалось, что не продавать облигации - это

дело еще более хитрое, чем их продавать, что-то вроде игры в сквош с собственным боссом: нужно вести себя так, будто ты стремишься выиграть, но при этом сделать все, чтобы проиграть.

Случай с Southland был особенно хитрым, потому что на кон была поставлена репутация самого

Гутфренда, решившего всем показать, что Salomon - это сила, с которой нужно считаться и на