Майкл Льюис

научился на Уолл-стрит, так это тому, что, когда инвестиционный банкир заводит разговор о

принципах, он обычно защищает собственные интересы и он редко задумывается о высокой

морали, если не уверен, что прямо под ним в земле золотая жила.) Вполне возможно, и даже

очень вероятно, что Джон Гутфренд испытывал отвращение к финансовой тактике Рональда

Перельмана - он способен к сильным переживаниям, и нет сомнения, что, делая свое заявление

совету, он был убедителен, как заправский проповедник. У него был замечательный дар

убеждать. Но, заявив о готовности сложить свои полномочия, он ничем не рисковал. Ему нечего

было терять, а приобрести он мог все. Если бы Перельману удалась задуманная операция, Гутфренд был бы уволен прежде, чем успел бы написать заявление об отставке.

Прошлое поведение Гутфренда оправдывает циническое истолкование его предложения

уйти в отставку. Много лет назад в схожей ситуации он уже сделал подобный ход. В середине

1970-х годов на общем собрании членов товарищества Salomon Brothers произошел

удивительный размен. Уильям Саймон, который шел с Гутфрендом ноздря в ноздрю в забеге на

право сменить на посту председателя Билли Соломона, заявил, что если участники

товарищества продадут свои доли и преобразуют частное предприятие в публичную

корпорацию, то все разбогатеют.

Билли Соломон считал, что именно форма товарищества обеспечивала успех и

процветание фирмы и что это единственный надежный механизм, гарантирующий верность

участников. («Это держит всех вместе, как в семье».) Когда Саймон кончил говорить, встал

Гутфренд и смело воспроизвел позицию своего босса. Он заявил, что, если фирма будет

продана, ему придется уйти. Он, Джон Гутфренд, должен будет уйти, потому что ключом к успеху

является сохранение формы товарищества. «Именно по этой причине я выбрал его на свое

место, - рассказывает Уильям Соломон, - ведь он сказал, что верит в товарищество».

Но когда Гутфренд стал главным в фирме и завладел самой крупной долей в

товариществе, он изменил свои пристрастия. В октябре 1981 года, через три года после своего

воцарения, он продал фирму за 554 миллиона долларов компании Phibro, занимавшейся

торговлей биржевыми товарами [Гутфренд вернул себе контроль над фирмой в 1984 году, когда, опираясь на высокую прибыльность Salomon и значительные убытки Phibro, убедил

Совет директоров уволить Дэвида Тендлера, генерального директора Phibro. Гутфренд

превратился из гендиректора филиала компании, Salomon Brothers, в гендиректора

материнской компании, Phibro-Salomon, которая вскоре была переименована в Salomon Inc.]. В

качестве председателя Гутфренд больше всех заработал на продаже, около 40 миллионов

долларов. Он оправдывал это решение тем, что фирма нуждалась в деньгах. Уильям Соломон с

этим объяснением не согласен. «Фирма была обеспечена капиталом больше чем достаточно, -

говорит он. - Его жадность просто постыдна». (Некоторым образом Гутфренд сейчас

расплачивался за старые грехи. Если бы фирма осталась товариществом, никаких возможностей

для ее захвата не существовало бы.)

Тем не менее угроза отставки подействовала на членов Совета директоров. Она отвлекла

их внимание от простых экономических соображений, которые были целиком в пользу

Перельмана, и заставила думать о социальной ответственности Salomon Brothers. К тому же

многие из них получили свои посты из рук Гутфренда и были его друзьями. Просовещавшись два

часа, они решили принять предложение Гутфренда. Уоррен Баффетт получил выгодное

вложение денег, Гутфренд сохранил работу, а Перельман - деньги.

Жизнь в фирме на несколько недель почти вошла в нормальное русло. Но остался висеть

основной вопрос о будущем Salomon Brothers. Все знали, что фирма управляется из рук вон. Но

разве настолько плохо, что только пират вроде Перельмана может как-то поправить наши дела?

Впрочем, умы людей с 41-го этажа занимал еще более важный для них вопрос. Люди, которые

привыкли считать деньги единственным мерилом успеха, не могли не завидовать не только

Перельману, но и Вассерштейну, Перелле и Милкену. Особенно Майклу Милкену. Вопрос стоял

так. Как же так, он сумел сделать свой миллиард, а я?

Этот вопрос подводит нас к тому главному, что случилось в финансовом мире Америки в

1980-х годах. Крупнейшие сделки этого периода связаны с именем не Salomon Brothers, а Майкла

Милкена. Это были операции по покупке и продаже американских корпораций. Salomon Brothers упустила возможность сменить профиль и так и не перешла от торговли облигациями к торговле

целыми отраслями промышленности.

Глава 11. Богатые тоже плачут

Один из самых симпатичных мне грешников, Эдвин Эдварде, бывший губернатор моего