Майкл Льюис

всего найти стоимость его облигаций. Баффетт заплатил за них фирме по номиналу, то есть 100.

Я взял калькулятор и предположил (очень консервативно), что Баффетт мог бы немедленно их

перепродать по 118. Разница между 118 и 100 равна 18 процентам, которые Баффетт получает

совершенно автоматически, ни за что. Сумма равна 126 миллионам долларов. Почему, спрашивается, акционеры Salomon Brothers (да и служащие, если предположить, что часть этих

денег могла бы пойти нам в виде премии) должны платить за спасение группы людей, которые

перестали справляться с игрой? Это был первый вопрос, пришедший в голову не только мне, но

и многим из наших директоров.

Для блага Salomon Brothers, объяснил Гутфренд. «Я был потрясен, - так отозвался

Гутфренд о намерениях Перельмана. - Я его никогда не знал, и Пе-рельман для меня всего лишь

имя, но я чувствовал, что структура Salomon Brothers в смысле наших отношений с клиентами, их

доверия и надежности не сохранится, если фирма попадет в руки захватчика корпораций».

Если не считать первых трех слов, все это утверждение звучит фальшиво от начала и до

конца. Начнем именно с конца. Наши отношения с клиентами не пострадали, когда среди

акционеров объявились люди из Южной Африки, - почему им должно повредить появление

рейдера? Не будем здесь рассуждать о моральности апартеида или захвата корпораций. Но в

самом малом случае нужно признать, что первое никак не лучше второго. А в нашем бизнесе

связь с захватчиком корпораций может стать даже полезной. Боящиеся наездов корпорации

могут даже оказаться довольными тем, что у нас появился собственный налетчик. Ведут же они

дела с Drexel Burnham? Это ведь своего рода крыша. Если бы Пе-рельман стал одним из наших

крупных акционеров, мы могли бы пообещать клиентам, что он (и его друзья) своих трогать не

будут. И я уверен, что, когда Перельман задумал внедриться в инвестиционный банк, он и сам

подумал о том, что его присутствие будет привлекать клиентов.

Во-вторых, для обитателя Уолл-стрит говорить в сентябре 1987 года о Рональде

Перельмане, что «это всего лишь имя», просто абсурд. Каждый знал, кто такой Рональд

Перельман. Господи, я знал, кто такой Рональд Перельман, еще до того, как приступил к работе

в Salomon Brothers. Начав буквально с нуля, он сделал состояние в 500 миллионов долларов. И

все эти деньги он заработал, захватывая чужие компании на заемные деньги и увольняя плохое

руководство. Гутфренд, без сомнения, знал, что, если Перельман получит контроль над нашей

фирмой, его дни сочтены. А если каким-то чудом он до этого сам не додумался, то узнал об этом

26 сентября, встретившись с Перельманом в нью-йоркском отеле «Афинская площадь». Тогда на

нашем 42-м этаже в обеденном зале для директоров ходили слухи, что Гутфренд будет заменен

Брюсом Вассерштейном [Поскольку консультировавший Перельмана Вассерштейн работал на

нашего конкурента, на First Boston, кажется невероятным, что условием сделки был его уход

оттуда для того, чтобы возглавить Salomon Brothers. Но эта схема выглядит более

правдоподобной, если знать, как неуютно чувствовал себя Вассерштейн в First Boston. Он

ушел оттуда уже в январе и начал собственное дело - Wasserstein, Perel a and Co. У меня был

случай задать непосредственно ему вопрос об этих невероятных слухах. Это сильный

человек, которому редко приходится, давая ответ, невнятно мямлить и разглядывать носки

собственных туфель, но, услышав мой вопрос, он опустил глаза и понизил голос. Затем он

сказал: «Я не знаю, откуда пошли эти слухи. Как все это могло бы быть правдой? Я ведь

вообще в то время был в Японии». Мда...].

Джон Гутфренд сумел убедить Совет директоров Salomon Brothers заплатить Уоррену

Баффетту большие деньги, чтобы он выступил в роли нашего белого рыцаря. По закону, совет

должен был исходить из интересов акционеров. 28 сентября 1987 года Гутфренд заявил совету, что, если они отвергнут план с Баффеттом и предпочтут принять предложение Перельмана, он

(вместе с Томом Штраусом и еще несколькими) уйдет. «Заявляя это, я не имел в виду никому

угрожать, - объяснил он позднее Стернгольду. - Я просто констатировал факт».

Гутфренд обладал гениальной способностью прикрывать свои личные интересы высокими

принципами. Бывает, хотя и крайне редко, что то и другое неразделимо. (Если я чему-то и