Майкл Льюис

было бы выдать эти деньги в долг. Ему было необходимо создавать новые мусорные облигации, чтобы удовлетворить гигантский спрос на них. Его исходная точка - что мусорные облигации

дешевы, потому что кредиторы слишком робки и неопытны, чтобы покупать их, - больше не

работала. Теперь спрос был выше предложения. По всей Америке громадные денежные фонды

пустились в необузданную погоню за риском. Милкену с коллегами из Drexel удалось найти

решение: можно использовать мусорные облигации для финансирования захватов

недооцененных корпораций. Для этого достаточно взять их активы как обеспечение риска

покупателям мусорных облигаций. (Операция аналогична ипотеке: для покупки дома берут

кредит, а обеспечением кредита служит само покупаемое жилище.) Захват крупной корпорации

может породить мусорных облигаций на миллиарды долларов, потому что мало того, что будут

напрямую выпущены новые мусорные, но увеличение кредитной обремененности корпорации

превращает ее прежде выпущенные облигации, являвшиеся до захвата голубыми фишками, в

мусор. Однако для наезда на корпорации Милкену нужны были настоящие бойцы.

Для новой увлекательной работы по захвату корпораций требовались мужчины с малым

опытом в бизнесе и большим желанием разбогатеть. Милкен профинансировал исполнение

желаний каждого из прославившихся захватчиков корпораций: Рональда Перельмана, Буна

Пикенса, Карла Айкена, Мервина Дэвиса, Ирвина Якобса, сэра Джеймса Голдсмита, Нельсона

Пельтца, Сэмюэла Хеймана, Савла Штейнберга и Эшера Эдельмана. Как сказал один из них,

«если вы не получили наследство, нужно его взять взаймы». Размещая через Drexel мусорные

облигации, они привлекали деньги для штурма прежде казавшихся неприступными крепостей, таких, как Revlon, Phil ips Petroleum, Unocal, TWA, Disney, AFC, Crown Zeilerbach, National Can и

Union Carbide. На это никто не рассчитывал - не только они, но и Милкен, который, задумав в

1970 году создание рынка мусорных облигаций, даже мечтать не мог о перестройке всей

корпоративной Америки. Такого никто не предвидел. Когда он наткнулся на эту идею, представить себе было нельзя, что корпорации окажутся недооцененными.

На последнем курсе Лондонской школы экономики меня учили, что фондовые рынки

эффективны. В широком смысле это утверждение означает, что вся имеющаяся информация о

компаниях отражена в цене их акций, а следовательно, их цена всегда адекватна. Но анализ

действительности убедительно вколачивал в головы студентов тот грустный факт, что даже

брокеры рынка акций и аналитики, располагающие самой лучшей и полной информацией, способны отбирать прибыльные акции на рынке с такой же точностью и пониманием, как

обезьянка, вытаскивающая из шляпы лотерейные билеты, или человек, швыряющий дротики в

газету «Wal Street Journal». Первый вывод из так называемой теории эффективности рынка

заключается в том, что надежно зарабатывать деньги на акциях можно только при

использовании инсайд ерской информации. Милкен и другие на Уолл-стрит видели, что это

совершенно неверно. Рынок действительно быстро переваривал данные о прибыли, но был

очень неэффективен в оценке всего остального - от принадлежащей компании земли до

созданных ею пенсионных фондов.

Этому нет никакого разумного объяснения, да никто на Уолл-стрит и не тратил времени на

поиски объяснений. Для людей, работавших на Уолл-стрит в небольших отделах слияний и

поглощений, Майкл Милкен был просто даром божьим, открывшим им шанс сделать карьеру.

Джо Перелла, создавший в инвестиционном банке First Boston отдел слияний и поглощений в

1973 году и принявший туда на работу Брюса Вассерштейна в 1978 году, утверждает, что

действовал «чисто интуитивно». «Были такие возможности, - рассказывает Перелла, - и они

валялись прямо на земле. Было полно компаний с недооцененными активами. Не хватало

покупателей. Те, кто хотел их купить, не могли монетизировать свои желания. Пришел Милкен и

расчистил завал. Теперь достаточно согласиться на 22 процента - и можешь покупать свою

компанию».

Перелла, Вассерштейн и множество других наслаждались таким поворотом дел. Каждая

операция по захвату требовала не меньше двух консультантов: один для захватчика и один для

его добычи. Так что Drexel не смогла целиком удержать созданный ею бизнес. В большинстве

операций участвовали четыре и более инвестиционных банков, в соответствии с числом

покупателей, конкурировавших за разыгрываемый приз. Захватчики обрушивались как камень в

середину тихого пруда, оглашая радостными воплями сонную поверхность корпоративного мира.

Начатый ими процесс обрел собственное движение. Менеджеры, управлявшие публичными

корпорациями с обилием дешевых активов, заинтересовались возможностью выкупить компанию

у акционеров в свою собственность (в Европе эта операция известна как выкуп компании

менеджерами, МВО, а в США - как выкуп компании в кредит, LBO). Они сами вовлеклись в игру.

Наконец, участие в игре приняли инвестиционные банкиры с Уолл-стрит, которые увидели

выгоду в том, чтобы выкупать компании для самих себя. Активы были дешевы. Чего же ради