Майкл Льюис

вспоминает, как он однажды купил ипотечных облигаций на 70 миллионов долларов по цене 80

центов за доллар. По настоянию Стоуна продавец облигаций в Калифорнии немедленно

перепродал их ссудосберегательному банку Ben Franklin по цене 83. За несколько минут Стоун

наварил 2,1 миллиона долларов (3 процента от 70 миллионов долларов). После традиционных

криков поздравления, рукоплесканий и объявления по внутреннему радио Стоун

проинформировал Раньери.

Для одного дня 2,1 миллиона долларов было очень хорошо. Стоун работал маклером

только восемь месяцев и был счастлив показать своему боссу, как здорово он справляется. Но

босс остался недоволен. «Леви сказал: „Если бы ты не был так молод, я бы тебя немедленно

уволил. Позвони клиенту и скажи ему, что ты жопа и что ты его нагло раздел. Скажи ему, что ты

купил облигации по 80, а потому цена их не 83, а только 80,25", - рассказывал Стоун. - Только

представь себе, каково это - позвонить клиенту и сообщить: „Эй, я жопа, которая тебя только что

нагло раздела"».

В очередь за сделками с Salomon Brothers ломились не только болваны. Даже знающие

президенты сбербанков чувствовали, что нужно выбирать между изнасилованием и медленным

самоубийством. Для многих бездействие было равносильно немедленному банкротству.

Невозможно жить, если ты выплачиваешь по вкладам 14 процентов и берешь по старым

кредитам на строительство только 5 процентов, но именно в таком положении были сбербанки. В

конце 1982 года у них появилась перспектива уйти от катастрофы. К этому времени

краткосрочный процент стал ниже долгосрочного, и у сбербанков появилась возможность

выдавать новые ссуды под 14 процентов, а платить за привлекаемые кредиты 12 процентов.

Многие сбербанки в надежде перекрыть чудовищные убытки, приносимые старыми

ссудами на сотни миллионов долларов, наслоили поверх них новые многомиллиардные кредиты.

Каждая новая покупка ипотечных облигаций (то же самое, что выдать ссуду) была подобна

последнему акту отчаяния. Но стратегия была чудовищно безответственной, потому что

фундаментальные причины (привлечение краткосрочных кредитов и выдача долговременных

ссуд) оставались неизменными. Это гигантское наращивание новых активов означало только

одно - что следующий кризис сбербанков будет еще более масштабным. Но их менеджеры не

заглядывали столь далеко вперед. Они просто пытались поддерживать свои заведения на плаву.

Это и объясняет, почему они продолжали покупать ипотечные облигации, одновременно

продавая собственные ссуды.

В конечном итоге все выглядело так, как будто все налоговые и учетные льготы, созданные якобы для спасения системы ссудосберегательных организаций, на деле оказались

полезны исключительно для Леви Раньери и его отдела. На отдел закладных фирмы Salomon Brothers пролился золотой дождь. По крайней мере так это выглядело в завистливых глазах

обитателей Уолл-стрит. В самый разгар подъема сбербанков Раньери позволил своим парням

действовать беззаботно, в соответствии с принципом «покупай немедленно, а подумать успеем».

И его отдел занялся совершенно фантастическими операциями. Теперь они торговали не

ипотечными облигациями, а сырьем, из которого их делают, - закладными на дома. Salomon Brothers нечаянным образом стала выполнять роль Сбербанка. При этом между уолл-

стритовским инвестиционным банкиром и домовладельцем не стоял никто и ничто - ни «Джинни

Мэй», ни Bank of America. Судьба Salomon теперь напрямую зависела от способности

домовладельцев погашать полученные кредиты. Предусмотрительный человек должен

проверить способность, под залог которой он выдает кредит.

Но у людей Раньери, попавших на этот совершенно новый рынок, не было ни малейшей

возможности проверить каждую единицу недвижимости в пакете ссуд. Покупка целиковых ссуд

(так маклеры называли ссуды под залог жилья, чтобы отличать их от ипотечных облигаций) была

актом слепой веры, чем-то вроде поедания на редкость жгучего соуса. Раньери умел принимать

решения интуитивно и наугад. Он мгновенно прикинул в уме, что, как бы ни был велик процент

безнадежных кредитов, прибыль от торговли всем этим заведомо перекрывает все убытки. Он

оказался прав. Однажды он даже скупил ссуды, выданные цепи баптистских церквей в Техасе, но

преимущественно ссуды выдавались под заклад жилищ, как и говорили менеджеры сбербанков.

Как я уже упоминал, сама идея доверия к ссудам сбербанков вызывала у руководства

Salomon Brothers нервную дрожь. (И не только у них. Большинство Других уолл-стритовских

фирм резко ограничили связи со сбербанками.) По воспоминаниям Раньери, «исполнительный

комитет потребовал, чтобы я отказался от покупок ссуд целиком. Так что мне пришлось

изобрести выход. Все настаивали, что я должен отказаться от этого. Они утверждали, что этот

путь приведет меня прямиком в тюрьму. Но целико-вые ссуды составляли 99,9 процента всего

рынка закладных. Как можно было торговать, не связываясь с целиковыми ссудами?» А в самом

деле, как?

«Мы уже вовсю покупали их, - рассказывает Том Кенделл, - и вдруг выяснилось, что, прежде чем покупать их, тебе нужен орелик». Орелик - это печать Федеральной жилищной