Майкл Льюис

администрации, разрешающая торговать целиковыми ссудами. «Так что пришлось нам этим

заняться и добыть орелика».

Раньери и Ко. намеревались как можно скорее преобразовать целиковые ссуды в

облигации, для чего следовало снабдить их штампом правительства США. Тогда их можно было

бы продавать инвесторам как, в сущности, полноценные облигации Правительства Соединенных

Штатов. Именно для этой цели, отчасти благодаря неустанному лоббированию со стороны

Раньери, в структуре федеральной администрации возникли две новые организации, параллельные «Джинни Мэй». Они выдавали гарантии на закладные, статус которых не

обеспечивал права на гарантии «Джинни Мэй». Федеральная корпорация жилищного ипотечного

кредита («Фредди Мак») и Федеральная национальная ипотечная ассоциация («Фэнни Мэй») имели право предоставлять гарантии федерального правительства и таким образом

преобразовывать большинство жилищных закладных в гарантированные правительством

облигации. За получение гарантий на свои закладные сбербанки платили комиссионные. Чем

менее надежными были ссуды, тем выше плата за штамп одного из этих агентств. Но при

наличии штампа никого не интересовало качество ссуды. Неплатежи домовладельцев по ссудам

становились головной болью федерального правительства. Основой программы была идея, что

у этих правительственных агентств лучше, чем у частных инвесторов, получится оценка качества

кредитов и сбор неплатежей.

Внезапно как по волшебству отдел закладных стал идеальным местом для каждого, кто

любит жить в стиле «готовсь, целься, пли». Доходы обнаглевших маклеров по нормам того

времени были непристойно велики. В 1982 году, после двух с половиной тощих лет, отдел

закладных под руководством Леви Раньери сделал 150 миллионов долларов. В 1984 году маклер

Стив Баум побил рекорд Salomon Brothers, сделав за один всего год на торговле целиковыми

закладными 100 миллионов долларов. Официальных данных не существует, но, по общим

оценкам служащих фирмы, маклеры Раньери сделали 200 миллионов долларов в 1983 году, 175

- в 1984 году и 275 миллионов долларов в 1985 году.

Леви Раньери оказался подходящим человеком на нужном месте и в нужное время. «Леви

был готов заниматься вещами, которые он не вполне понимал. Он обладал инстинктом торговца, и он верил в себя. Это было важно, - рассказывает один из его старших маклеров. - В Salomon установка всегда была очень простой: если ты убежден, иди и делай, но если провалишься -

будь ты проклят. Это было как раз то, что подходило Леви. В других местах руководство говорит:

„Все это здорово, приятель, а нам действительно стоит поставить на кон всю лавочку ради

этого?" Леви мало того что сам был готов поставить все на кон - он еще хотел нанимать людей, чтобы они также могли играть по-крупному. Его отношение тоже было изумительно простым - а

какого хрена, это ведь только лавочка. В других фирмах ему потребовалось бы написать

меморандум страниц на двести, чтобы комитет смог убедиться, что здесь нет никакого риска.

Там ему пришлось бы доказывать, что он знает, что делает. И у него никогда бы ничего не

получилось. Он знал, что делает, но никогда не смог бы доказать своей правоты. Если бы Леви

пришлось заниматься рынком закладных в других фирмах, он ничего бы не достиг».

Торговый этаж Salomon был уникален. Здесь был минимальный надзор, минимальный

контроль и никакого ограничения на объем сделок. Маклер мог покупать или продавать столько

облигаций, сколько он считал нужным, не спрашивая никого. Иными словами, торговый этаж был

ночным кошмаром генерального директора. «Если бы торговый этаж Salomon стал предметом

изучения в бизнес-школе, - рассуждает маклер по закладным Вольф Нэдулман, - парень, мечтающий о месте генерального директора, сказал бы: Это чудовищно! Но знаете ли, он был

бы не прав. Иногда ты теряешь какие-то деньги, иногда - зарабатываешь состояние. Фирма все

делала как надо».

У такого ненавязчивого стиля управления были свои недостатки. В начале 1980-х годов

Salomon Brothers была единственной крупной фирмой на Уолл-стрит, в которой не существовало

системы распределения издержек. Звучит дико и неправдоподобно, но показатель прибыли не

измерялся. О работе человека судили по общей сумме доходов в его учетном журнале, не

обращая ни малейшего внимания на то, во что эти результаты обошлись. Пока фирма была

товариществом (с 1910-го по 1981-й), а менеджеры имели в обороте собственные деньги, такого

рода вольности были приемлемы. Но теперь деньги принадлежали не директорам, а

акционерам. И то, что было приемлемо для товарищества, оказалось катастрофой для

публичной корпорации.

Вместо того чтобы заботиться о прибыли, маклеры и директора стремились к

наращиванию валового дохода. Соответственно была устроена и система вознаграждения.

Валовой доход означал власть. В 1978 году Раньери был наконец принят в члены товарищества, стал партнером фирмы. Его влияние убывало вместе с падением доходов до конца 1981 года, но, когда рынок закладных взорвался, он быстро стал одним из самых влиятельных людей