Майор из Варшавы

Не раздумывая, пан Казимир побежал следом. Перед самым спуском майор догнал одного из парней, который, повернув к пану Казимиру перекошенное лицо с капельками выступившего пота, быстро спросил:

– Цо там? Стшельба? Лапанка?[27]

Парень был явно напуган, и это успокоило майора.

– Не вем! – коротко бросил пан Казимир, машинально ставя каблук на ребро, чтобы удержаться при резком повороте на немощеный спуск.

И тут стена крайнего дома, как бы сама собой рванулась ему навстречу, перед глазами мелкой зернью схваченного цементом песка возникла ее поверхность, и все поплыло кружащимся темным маревом, проваливающимся во тьму…

Человек, неожиданно напавший сзади и сбивший с ног пана Казимира, заломил ему руки за спину и, пользуясь тем, что майор потерял сознание, ловко надел наручники.

Дальше все закрутилось как в калейдоскопе. Откуда-то набежали еще преследователи и поволокли пана Казимира в ближайший дворик, а один из них, заскочив в квартиру с телефоном, принялся торопливо названивать.

Через несколько минут из-за поворота вынесся серый БМВ и, скрипнув тормозами, остановился перед началом спуска. Из машины выскочил сам майор Хюртген и побежал во двор. Кто-то попытался ему доложить, но немец никого не слушал. Он склонился над лежащим паном Казимиром и напряженно смотрел, как тому сунули под нос смоченную нашатырем ватку.

Как показалось пану Казимиру, почти сразу после падения в нос ударил резкий запах, темнота отступила, майор открыл глаза и, недоуменно оглянувшись, понял, что он находится в каком-то узком дворе…

Кто-то поддерживал его за спину, а прямо перед глазами, закрывая радиатором въезд, стоял мучительно знакомый серый автомобиль. Пан Казимир тряхнул головой, пространство возле машины как бы расширилось, и только сейчас майор начал с трудом понимать, что с ним случилось.

Его ударили… Конечно, ударили и, скорее всего, тот самый парень или другой… Майор напрягся и тут кто-то, грубо схватив его за отворот пыльника, повернул в сторону. Радиатор, блеснув алюминиевыми накладками, исчез и вместо него выплыло злобно ухмылющееся лицо герра Хюртгена.

Не оставляя ни малейшего сомнения в реальности происходящего, он еще раз тряхнул пана Казимира и, еле справляясь с душившей его яростью, зашипел:

– Попался, ма-и-йор Вепш! Старый знакомый, доннерветер! Я понимаю, ты профессионал, но ничего, с профессионалами легче… Ты у меня все расскажешь…

Глаза Хюртгена дико расширились, и он, снова вцепившись в отвороты пыльника, сорвался на крик:

– Где Брониславский?!. Говори, где?! Ты скажешь! Скажешь! Ты напишешь ему письмо! Говори, напишешь?

– Напишу… – вяло отозвался пан Казимир, розовая пелена опять поплыла перед его глазами, и прежняя тьма снова поглотила сознание…

* * *

Затерянное в лесной глухомани Чертово болото было почти сплошь покрыто ядовитой зеленью, лишь по небольшим островкам жался кустарник, да вразнобой торчали изогнувшиеся стволы хилых деревьев. Иногда в траве показывалось окно – пятачок грязи, едва прикрытый слоем чистой воды, на поверхности которой время от времени вспухали маленькие пузырьки. Здешние полешуки хорошо знали: все, что ни попадало сюда, тонуло в считанные минуты.

По болоту, тщательно обходя предательские окна, шагал Вукс. Впрочем, слово «шагал», мало соответствовало действительности. На самом деле поручик с трудом вытягивал ногу из жидкой грязи и, подняв ее как можно выше, переносил вперед, одновременно нащупывая кочку потверже. Чем ближе он подходил к видневшемуся впереди островку, его и так трудные шаги, становились все неувереннее…

Пожалуй, первый раз за это время Вукс сам был вынужден принимать решение. Не зная, где пан Казимир и что с ним, поручик терялся в догадках. Настораживал и сам факт появления посредника. Вукс слишком хорошо знал майора, и вряд ли что-то могло заставить его поступить именно так. Во всяком случае, выходя на встречу, Вукс позаботился о мерах предосторожности…

Грязь наконец кончилась, и начался сырой, с проваливающимся дерном, но более-менее твердый грунт. Обойдя стороной кустарник, росший по краю островка, Вукс дошел до первых деревьев и остановился, напряженно прислушиваясь.

Довольно скоро послышалось характерное чавканье, и на болоте показались идущие от соседнего островка люди. Одеты они были разномастно, но у каждого, что еще больше насторожило поручика, висел на груди изготовленный к стрельбе «шмайсер».

Когда до них оставалось метров пятнадцать – двадцать, Вукс, прячась за кустами, резко окликнул:

– Стой! Старший, выходи вперед!

От окрика люди на болоте как по команде пригнулись, но потом тот, что шел впереди, выпрямился, демонстративно сдвинул автомат за спину и начал медленно приближаться. Дождавшись, пока расстояние уменьшится вдвое, Вукс показался из своего укрытия.

– Стой… Четыре?

– Семь! – уверенно откликнулся подходивший и, улыбаясь, начал торопливо выбираться из грязи.

Подойдя шага на четыре, он по-уставному вытянулся, но его размокшие, перепачканные сапоги лишь влажно шлепнули, вызвав у него гримасу неудовольствия.

– Поручник Тихий! С кем имею честь?

– Поручник Вепшик…