Майорша

Сладневъ. Ну да, я другъ, конечно, но что онъ не умѣетъ цѣнить, не можетъ возвыситься до… до того отношенія къ обожаемому существу, какъ nous autres, которые умѣли служить, такъ это я въ глаза ему говорю. О, мы… мы умѣли! Однако, пора. Я Максиму Гаврилычу скажу, и все будетъ устроено. Будьте покойны. Je connais le mot, [цѣлуетъ ея руку] и все устроиться, какъ нельзя лучше.

Феня. Куда же вы торопитесь?

Сладневъ. А-а… знаете ли, хлопоты по части финансовъ, сборы и все… Съ женщинами объ этомъ не говорятъ, нѣтъ, нѣтъ! И, если женщины стали такъ матеріальны, что даже самому Купидону вручили счеты и записную книжку… бѣдный божокъ!.. то въ этомъ виноваты мы сами и вѣкъ нашъ, грубый, отвратительный вѣкъ желѣза, крови и денегъ. Но я ухожу. [Въ сторону]. Махну къ Карягину.

Феня. Постойте! Я, можетъ, еще не поѣду.

Сладневъ. Какъ такъ?

Феня. Да право! Капризна я стала, какъ ребенокъ больной.

Сладневъ. О-о, прелестная моя! Какъ это дивно идетъ къ женщинѣ! [Цѣлуетъ ея ручки]. Очаровательно!.. Въ такомъ случаѣ, поѣдемъ хоть изъ каприза, но только поѣдемъ. C'est fini! [Быстро идетъ въ двери и грузно наталкивается на входящаго Волжина]. Ахъ!.. pardon, cher ami!.. Какая неловкость, Боже мой! [Уходитъ].

ЯВЛЕНІЕ VI Феня и Волжинъ

Феня. Уѣзжаете?

Волжинъ. Да.

Феня. Скучно у насъ?

Волжинъ Я нигдѣ не скучаю.

Феня. И всегда вы такой… со всѣми?

Волжинъ. Какой?

Феня. Ну вотъ такой… словно одни вы и нѣтъ около васъ никого.

Волжинъ. А искусство?

Феня. Полотно-то, да краски ваши?

Волжинъ. Не полотно и краски, а это нѣчто такое, чему всю душу надо отдать, Федосья Игнатьевна. Художникъ живетъ всѣмъ, что проникаетъ въ нее, но не можетъ предаться одному, женщинѣ, напримѣръ, будь она само совершенство. Поэтому правда, что художникъ одинокъ и что будто «около меня нѣтъ никого». Такъ и быть должно.

Феня [встряхнувъ головою]. Не надо же! [Рѣзко]. Уѣзжайте, когда такъ. Никто не заплачетъ. Уѣзжайте! [Быстро уходитъ].

Волжинъ. Смѣшная! Красива у нея эта смѣна выраженій: то свѣтъ, то тѣни; то сверкнутъ глаза, то смѣются и дразнятъ, то разомъ потухнутъ, будто вся жизнь въ ней отхлынетъ глубоко, глубоко, и тамъ притаится. Для портрета оригиналъ самый неудобный. [Взявъ со стула картину и папку съ рисунками, уходитъ въ заднюю дверь].

Феня [входитъ]. Что мнѣ въ немъ? Пусть себѣ ѣдетъ… залетный!.. Какъ онъ сказалъ-то? Увидалъ человѣка — и мимо… На минутку занятенъ, а тамъ другіе, еще и еще… Точно облако на облакомъ мимо по вѣтру, а онъ будетъ только посматривать, весь въ себѣ, никому ничего… Эка цаца, сокровище какое! Злость разбираетъ. Охъ, ужъ и замутила бы! Такъ бы замутила, чтобъ въ душу ему ясную тучу вогнать, чтобъ почернѣло въ ней, да молоньей по сердцу жгло, жгло!.. Тогда носъ бы повѣсилъ! А повѣсилъ — не нуженъ, самъ мимо иди, а ужъ я буду посматривать.

Волжинъ [входитъ и собираетъ всѣ остальныя вещи].

Феня [глухо]. Вы въ Москву?

Волжинъ. Да.

Феня. Жить тамъ будете?

Волжинъ. Первое время тамъ.

Феня. Тамъ. А-а… [отвертывается] если я пріѣду, рады мнѣ будете? [Молчаніе. Быстро повертывается въ нему и почти прикрикиваеть]. Говорите же: рады иль нѣтъ?.. Наказанье!

Волжинъ. Отчего же… Но зачѣмъ вамъ въ Москву?

Феня. «Отчего же», «зачѣмъ»!.. Вотъ что: хорошо, что картину вашу убрали, не то — быть бы ей въ клочкахъ. [Отходитъ къ двери].

Волжинъ. Вотъ это прекрасно!

Феня. Глупо, еще какъ глупо-то! [Хотѣла уйти, но задерживается, не оставляя двери]. Такъ я же пріѣду… [Громко]. Слышите вы?

Волжинъ. Пріѣзжайте.

Феня. Хоть для того…

Волжинъ [съ улыбкой]. Чтобъ изорвать картину?

Феня. Да перестаньте меня бѣсить!.. Эхъ!.. [Безпомощно опускаетъ руки и голову]. Развѣ-жъ не видите?.. Подите сюда. [Волжинъ подходитъ]. Глядите мнѣ въ глаза, въ глаза!.. [Беретъ его руку, мнетъ, закусивъ губы, въ своихъ рукахъ и отбрасываетъ]. Нѣтъ!.. А я все-таки пріѣду. [Быстро уходитъ].

Волжинъ [стоитъ молча подъ глубокимъ впечатлѣніемъ]. Нѣтъ, отъ тебя подальше. Опасна!

ЯВЛЕНІЕ VII Волжинъ, Архипъ, Териховъ и Феня

Архипъ [входитъ]. Лошади готовы, сударь.

Волжинъ. Вотъ и отлично. [Надѣваетъ черезъ плечо сумку]. Забери-ка, голубчикъ, вотъ это. [Архипъ, забравъ сакъ и свертокъ въ ремняхъ, уходитъ]. Кажется, все. [Осматривается].

Териховъ [входитъ изъ дѣвой двери]. Совсѣмъ?

Волжинъ. Готовъ, дядя. Прощайте, милый! [Обнимаются]. Желаю вамъ всего, всего хорошаго.

Териховъ И ты... будь счастливъ, здоровъ… А Феня? Простился? [Зоветъ]. Феня!

Феня [входитъ изъ правой двери, спокойная, холодная]. Что?

Териховъ. Уѣзжаетъ нашъ Гриша. Проститься съ тобою…

Волжинъ [пожимая ея руку]. Прощайте, Федосья Игнатьевна.

Феня [холодно]. Прощайте.