Макароны по-флотски

– М-м-м!.. – майору с трудом даётся давно забытое слово «мужики». – У меня ж!.. это!.. клиззззьма-а!..

– Везёт тебе, приятель! – это летун из крайней кабинки, завистливо так. – А вот у нас, блин – наоборот…

И Владлен тоже старательно кряхтит. Высокорафинированный майор беспомощно оглядывается вокруг. А вокруг лишь безмятежные рожи с бычками во ртах. У него уже булькает. Что, ЧТО ДЕЛАТЬ?!!

– Ну, вон же раковина, – участливо бросает кто-то.

Нет! НЕ-Е-ЕТ!!! В раковину, в умывальник, да ещё при зрителях? Воспитание не пущает... А куда деваться? Взвыл… ещё взвыл… О, САНТА РОЗАЛИЯ!.. страдая… полез, кряхтя… Тррррррраххх-буллллль!!! – вылетело, забрызгало, зажурчало… ох!.. Господи… легко-то как… сполз на кафель сконфуженно… не глядя ни на кого, прохладной водичкой сполоснулся, штанишки напялил и – бочком-бочком – на выход… народ посторонился вежливо... пли-и-из!

Уже вечером к майору в палату жена приволокла пива, портвейна и закуски. Позвонил, наверно.

– Ну, чё… это… м-мужики… у меня тут колода новая есть… в трыньку-то играет кто-нить, нет?

ГЛАВНОЕ НЕ СТОЛКНУТЬСЯ

Ночь. Темнота – хоть глаз выколи. Ни черта не видно.

Посреди ночи – кораблик. На мостике вахтенный офицер, два сигнальщика и рулевой; где-то внизу сидит метрист. А кораблик неторопливо чешет в ночь на своих семи узлах.

Впереди по левому борту внезапно обнаруживаются огни. Сигнальщики впериваются глазами в темноту: два топовых... зелёный бортовой...

– Судно слева сорок пять, идёт вправо, длина судна более пятидесяти метров!

– Метрист, пеленг-дистанцию до цели!

– Пеленг двести двадцать три, дистанция двадцать восемь кабельтовых.

– Есть, метрист.

Вахтенный офицер щёлкает секундомером. Выждав положенное время, снова орёт вниз:

– Метрист, пеленг-дистанцию до цели!

– Пеленг двести двадцать три, дистанция двадцать два!

Ракурс судна примерно ясен; на мостике наступает тревожная тишина, которую нарушает шёпот одного из сигнальщиков:

– Пеленг не меняется, дистанция сокращается...

– Сам знаю!

Вахтенный офицер лихорадочно определяет элементы движения цели на глаз (какой планшет в такую темень?); линия относительного движения ясна и без расчётов. Надо менять либо курс, либо скорость... потом до него вдруг доходит, что судно должно уступить дорогу.

– Пеленг двести двадцать три, дистанция восемнадцать!

– (свистящий шёпот) Должно уступить!..

– (тоже шёпотом) Да сам знаю!..

– (громко) Дистанция четырнадцать!

Похоже, и не думает уступать. Что за наглость? Влево ворочать нельзя, там опасные отличительные глубины; только вправо... или просто уменьшить ход? А если оно возьмёт и тоже подвернёт вправо? Вдруг они там вспомнят, что должны уступить, и подвернут? Чем они там думают вообще?!

– Дистанция одиннадцать кабельтовых, пеленг не меняется.

Чуня сжал рукоятки машинного телеграфа так, что из них потекло. Рулевой томно вздохнул, ожидая команды на изменение курса.

– Дистанция девять!

И в этот момент на судне вдруг загорелись два красных огня – по вертикали, один под другим. Сигнальщики завопили наперебой:

– Судно, лишённое возможности управляться!

– Да сам вижу! – зло процедил Чуня, то бишь вахтенный офицер.

Зловещую тишину нарушало только жужжание электромоторчиков, которые двигали модель ночного судна относительно макета мостика с торчащими на нём курсантиками, изображавшими рулевого, сигнальщиков, метриста и вахтенного офицера. Огни на «судне» зажигал мичман-лаборант, он же управлял движением модельки – и всё это по неслышным командам Кирпича (то есть капитана первого ранга Кузнецова), принимавшего практический зачёт. Данные для метриста поступали из простенького аналогового вычислителя, рассчитывавшего относительное движение цели и кораблика с незадачливым вахтенным офицером. Всё это вместе называлось «прибор Казанцева в лаборатории кафедры Морской практики», модифицированный из тренажёра торпедной стрельбы. Курсантики издавна учатся на нём избегать столкновений с другими кораблями.

– Дистанция восемь кабельтовых, пеленг не меняется!

Когда останется три кабельтова, Кирпич прекратит мучения и за неизбежное столкновение вкатит «вахтенному офицеру» два шара. Его ехидная физиономия была заметна даже в темноте.

– Дистанция шесть кабельтовых!

– Ну-с? Что, Чуйков? А? Команду на руль и машины дадим, не? Или будем сталкиваться?

Чуня промокнул вспотевший лоб – а, гори оно огнём, будь что будет! – и твёрдым голосом выдал в темноту аудитории:

– Срочное погружение! Товарищ капитан первого ранга, цель прошла над нами.

Слабый стук; это Кирпич уронил на палубу очки. Вспыхнул свет.

Капитан первого ранга Кузнецов нагнулся, подобрал очки, затем не спеша подошёл к «мостику» с обалдевшим «экипажем», внимательно посмотрел Чуне в глаза и процедил:

– Три балла, Чуйков. За находчивость. Выныривайте и поплыли дальше. И да, специально для вас уточняю: вы не на подводной лодке, а на малом ракетном корабле. Свет долой!

ОТЦЫ И ДЕТИ

Только две касты в Системе имеют своё собственное наименование. Это первый курс и пятый.

Первый – «караси». Пятый – «пятаки».

Плох тот карась, который не мечтает стать пятаком.