Махмуд Эсамбаев

О том, как любил Махмуд свою «лучшую половину», мог бы рассказать только он сам. Однако он, большой любитель поговорить на любые темы, о своей семье почти никогда не рассказывал, а если спрашивали, отделывался шутками. Но были случаи, когда трогательная нежность к супруге открывалась друзьям порой самым неожиданным образом.

Об одном случае рассказывает Владимир Загороднюк в своей книге «Маленькие тайны гордого Махмуда»: «Николай Караченцов, известный и популярный артист театра и кино, как-то раз пригласил нас с Махмудом в театр Ленинского комсомола на премьеру пьесы «Sorry» режиссера Глеба Панфилова. Спектакль имел бешеный успех, а на сцене было всего два человека. Но каких! — Инна Чурикова и Николай Караченцов. Мы сидели в ложе на самых почетных местах. Пьеса была очень смешная, зал постоянно взрывался хохотом и аплодисментами.

И надо же было такому случиться, что Махмуд забыл дома очки. И, естественно, ничего не видел, а потому плохо слышал, что происходит на сцене. После очередного взрыва смеха или аплодисментов он толкал меня локтем в бок и шептал: «Что там происходит, чего все смеются?» Я старался, по возможности, рассказать, но не успевал за ходом спектакля. Это его раздражало, и в антракте он мне сказал, что ничего не понимает и потому надо уезжать к Арчилу Гомиашвили в ресторан «Золотой Остап», там сегодня очередная телесъемка и ему нужно обязательно быть.

— Махмуд, — возразил я, — как же мы уйдем? Во-первых, Коля нас пригласил, посадил на свои места, просил после спектакля не уходить. И, во-вторых, Глеб Панфилов накрыл стол в твою честь и ждет тебя.

— Нет, нет, уходим, — настаивал Махмуд. — Я ничего не вижу и ничего не понимаю, я больше не выдержу.

— Подожди, Махмуд, ну давай хоть что-нибудь придумаем, ну не можем же мы уйти посреди спектакля, нас неправильно поймут.

— А что мы придумаем?

— Знаешь что, — предложил я, — давай скажем, что Нина Аркадьевна заболела и потому мы должны уйти.

— Точно, Володя, пошли за кулисы быстрее.

Мы зашли в гримерную. Махмуд преподнес Чуриковой прекрасную чайную розу. Долго рассыпался в комплиментах. Глеб Панфилов сделал фото на память и пригласил после окончания спектакля к столу, чтобы отметить премьеру. И тут Махмуд запричитал:

— Глебушка, Коленька, не могу, извините ради бога, Нина Аркадьевна заболела. Мы сейчас должны уехать, приедем как-нибудь в следующий раз, обязательно, только не обижайтесь.

— Ой, Махмуд, конечно, раз так случилось. Ждем вас в следующий раз. Передавайте Ниночке, чтобы она выздоравливала. И вообще, надо как-нибудь собраться и посидеть вместе, ведь так редко видимся.

Мы распрощались и вышли в фойе театра. И тут навстречу Женя Моргунов.

— Ребята, пошли в буфет — по сто граммов за встречу. Я угощаю.

— Нет, Женечка, — запричитал опять Махмуд. — Не могу. Нина Аркадьевна заболела. Мы сейчас уезжаем.

— А что случилось, Махмуд?

— У нее температура поднялась, Женя.

— Да, тогда надо ехать, — сказал Моргунов. — Температура, это дело такое.

И в одиночестве побрел в буфет. Вот так еще несколько раз пришлось останавливаться и объяснять причину своего ухода. В раздевалке театра гардеробщицы поинтересовались:

— Неужели не понравился спектакль? (Они еще не помнят случая, чтобы кто-нибудь уходил до окончания.)

— Девочки, — сказал Махмуд грустным голосом, — жена заболела, Нина Аркадьевна. У нее высокая температура.

— Ой-ой-ой, как же, как же, раз такое дело, надо непременно идти. А спектакль в следующий раз посмотрите.

Мы вышли на улицу, сели в машину. Вдруг вижу — Махмуд плачет, слезы так и катятся ручьем.

— Махмудик, дорогой, что с тобой, что ты плачешь?

— Нина Аркадьевна заболела, — всхлипывает Махмуд. И продолжает реветь.

— Послушай, Махмуд, какая Нина Аркадьевна? Кто заболел? Это же мы сами с тобой придумали. Сейчас поедем к Арчилу, ты покушаешь свой любимый хаш, мчади.

— Идиот! — заорал Махмуд. — Быстрее домой. У Нины высокая температура.

И заревел горючими слезами. «Да, — подумал я, — какой же ты, Махмудик, все принимаешь близко к сердцу, как ты веришь своим фантазиям. Какая добрая и ранимая душа у тебя, мой дорогой друг!»

Ну в точности, как гениально подмечено А. С. Пушкиным — над вымыслом слезами обольюсь…»

В упомянутой книге опубликован трогательный снимок отца и дочери Эсамбаевых. Счастливые и такие молодые лица. Впереди вся жизнь.

«Этот снимок сделан мною в 1974 году в начале января, — пишет В. Загороднюк. — Стелла, любимая дочь Махмуда, приехала в Ленинград к отцу, где во Дворце культуры Ленсовета с огромным успехом проходили его концерты. Махмуд, как всегда, жил в гостинице «Октябрьская», где и сделана эта фотография.

В те годы Стелла жила в Грозном и руководила студией хореографии после стажировки в училище Большого театра. Дочь, как говорится, пошла по стопам отца.

Настроение у всех было праздничное, новогоднее. Махмуд и Стелла охотно позировали мне, и я отснял целую фотопленку. Какие это были счастливые дни! Махмуд молодой, ему еще только 50 лет.

Мне кажется, что это было совсем недавно. Боже мой, как быстро летит время.